Кристин Григ - Тайный расчет

Маргарет даже не подумала обсуждать это весьма спорное умозаключение, а просто сказала, что у нее есть своя одежда и свои украшения и что ей ничего не нужно.

— Но можешь же ты хотя бы купить себе подвенечное платье, — настаивала Дайана.

При этих словах Маргарет подумала, каким волнующим моментом была бы покупка подвенечного платья, если бы она выходила замуж за Аллана по любви. Она бы выбрала платье, которое заставило бы эти неправдоподобно зеленые глаза зажечься от восхищения, платье, которое он позднее сам неторопливо снял бы с нее…

Непонятно почему на глаза навернулись слезы.

— Я не собираюсь покупать себе подвенечное платье, — с гневом ответила она, вытирая ладошкой глаза, и Дайане пришлось делать покупки за свой счет.

Сейчас Дайана была облачена в ярко-розовый костюм, соответствующую по цвету шляпу и туфли из змеиной кожи. На одном ее запястье красовались новенькие браслеты, на другом — поблескивали украшенные драгоценными камнями часы. В ушах болтались массивные золотые серьги, а вокруг стоял тяжелый запах «Шанели № 5».

Маргарет вновь взглянула на свое отражение в зеркале. По сравнению с матерью она выглядела просто золушкой. Лицо страшно бледное, но с лихорадочным румянцем на щеках, вид — совершенно похоронный. Волосы зачесаны назад и скреплены на затылке простым зажимом. Строгое синее платье без всяких украшений.

Губы затряслись, из глаз готовы были хлынуть слезы. Да, вид у нее отнюдь не праздничный, но откуда он возьмется, если, соглашаясь на эту фальшивую свадьбу, она просто продала себя. Какой же она оказалась дурой, поддавшись на уговоры этого человека! Как могла позволить, чтобы подобное случилось? Не прошло и нескольких минут после рокового «да», и она уже поняла, что совершает ошибку, и попыталась объясниться с ним, но было поздно.

Аллан уже сделал несколько телефонных звонков — своему адвокату, адвокату Каспара, самому Каспару и Дайане.

— Теперь поздно отступать, — холодно отрезал он, и внезапно Маргарет поняла, как чувствует себя муха, попав в липкую паутину.

Затем он вежливо улыбнулся и сказал, что просит прощения, но у него масса работы. Необыкновенно предупредительная Кэрол проводила ее до лифта, вывела из здания и посадила в такси. А у входа в отель ее встретила сияющая от восторга мать.

Аллан ни разу не позвонил, не нанес ни одного визита. Полное молчание. Единственным напоминанием об ужасной сделке стал звонок Кэрол, сообщившей, что теперь, раз она дала согласие стать женой Аллана, то может тратить его деньги.

По спине Маргарет пополз холодок, пронизывающий до мозга костей.

— Я не могу, — прошептала она своему отражению, — я просто не могу!

— Ты что-то сказала, дорогая?

Маргарет повернулась к Дайане. Та, присев на краешек стула, сосредоточенно поправляла чулки.

— Я сказала, что просто не в силах вынести этого.

— Не будь смешной, Мэгги.

— Должно быть, я была не в своем уме, когда соглашалась на этот брак!

— У тебя просто предсвадебная лихорадка. Помню, когда я в первый раз выходила замуж…

— Предсвадебная лихорадка? Мама, о чем ты говоришь! Я вовсе не невеста, я просто… марионетка, а за ниточки дергаешь ты и Флеминги.

— Прекрати молоть чушь.

— Я почти не знаю этого человека. — Маргарет повысила голос. — А то немногое, что знаю, мне совсем не нравится.

— Чепуха. Аллан красив и богат — что тебе еще надо о нем знать?

— Брак должен быть основан на любви… а не на обещаниях и контрактах.

— Брак всегда основывается на обещаниях и контрактах, — холодно возразила Дайана. — Единственная особенность вашего соглашения в том, что оно совершенно честное. Аллан определил, что он от тебя ждет, и что ты можешь ожидать от него. И ты должна быть благодарна ему за подобную честность.

— Это не честность, это манипулирование человеком! — Девушка горестно всплеснула руками. — Как я только могла позволить втянуть себя в подобную авантюру?

— Мэгги! Послушай меня…

— Нет. На этот раз я буду слушать только себя.

— Нельзя же быть такой идиоткой. Да разве мы могли даже мечтать о таком браке? Немного денег — вот все, на что можно было рассчитывать. А теперь у нас есть дом, счет в банке и твое замужество, которое, при твоей правильной игре, может приносить доход довольно долго. А ты ни с того ни с сего кидаешься в панику.

— Нет! — крикнула Маргарет. — Нет!..

— Слушайтесь маму, Маргарет. — Она резко повернулась. В дверях стоял Аллан с лицом, будто высеченным из гранита. — Вы знаете, что она права. Поздно поджимать хвост и убегать, когда до вожделенного куша рукой подать.

Маргарет хотела сказать, что он ошибается, что ей ничего не надо ни от него, ни от Каспара, но возражения застряли в горле. Все равно ей не поверят, лишь подумают, что она специально лукавит. Нет, лучше провалиться сквозь землю, чем допустить такое.

В этот момент, будто нарочно, откуда-то издалека раздались негромкие звуки песни «О, обещай мне». Аллан холодно улыбнулся.

— Нам пора, — сказал он, протягивая руку.

— Иди, — почти прошипела Дайана. — Иди и покончи с этим раз и навсегда.

И под «ласковые» прощальные слова Маргарет протянула Аллану свою руку и позволила повести себя туда, где ей предстояло стать его женой.

Это событие было не из тех, которые оставляют в душах участников теплую память.

Дайана с решительно сжатым ртом заняла позицию за спиной дочери, будто загораживая ей путь к отступлению, если та внезапно решит сбежать.

Брайан, еще не вполне пришедший в себя от сообщенной ему всего два дня назад новости, встал позади Аллана.

— Чтобы помочь тебе выбраться отсюда, — пробормотал он, — если к тебе неожиданно вернется разум.

Церемония время от времени прерывалась всхлипываниями Эмили Коулсон, что удивляло всех, а особенно мистера Адамса, начавшего с шутливой проповеди, посвященной отношениям между мужчинами и женщинами и радостям семейной жизни, и только потом поднявшего глаза на стоящую перед ним пару. Затем, солидно откашлявшись, он произнес короткую цитату из гражданского кодекса и закончил тем, что объявил Аллана и Маргарет мужем и женой.

— Вы можете поцеловать невесту, — произнес он.

Аллан повернулся к невесте. Ее губы были презрительно искривлены, а в глазах застыло выражение, значение которого не понял бы только полный идиот. «Руки прочь! — читалось в них. — Не прикасайся ко мне!»

Так же она смотрела на него во время их первой встречи в супермаркете. Но теперь Аллан знал еще кое-что. Какого бы мнения она ни была о нем, он мог стереть презрительную усмешку с бледного, прекрасного лица в мгновение ока. Нужно только обнять, прикоснуться к ее губам, и она сдастся с тем негромким стоном, который сводил его с ума. Потом поднимет руки и с горящими от желания глазами закинет их ему за шею.