Дороти Вернон - Обретенный рай

— Ну, конечно, конечно!

— Перестаньте надо мной смеяться. Почему вы мне не верите?

— Да я вам верю, Зу.

— Я говорю правду, — настаивала девушка.

— Я тоже. Я совершенно убежден, что мы с вами — два сапога пара.

— Что вы этим хотите сказать?

— Мы оба любим играть с огнем.

— Вы — возможно. А я — нет! — возразила с обидой невеста.

— Да перестаньте, Зу! Вы играли с огнем, когда согласились на помолвку с Тони, и запутались.

— О чем вы говорите? Я вовсе не запуталась с Тони. Это оскорбление! Я с ним помолвлена.

— Да, помолвлены. А я все думаю — почему? Почему вы обратили свой взор именно на него? Если вы не решаетесь отвечать на этот вопрос, я это сделаю за вас. Вы знали, что эта помолвка неминуемо приведет вас ко мне. Не верю, что вас в Тони больше всего привлекла прекрасная внешность и мальчишеские чары. Вас привлекало его родство со мной. Ведь вы затеяли игру с ним — я говорю «затеяли игру», потому что вам, по-видимому, не понравились бы слова «закрутили роман», — ради его родственных связей со мной? Или решили возобновить отношения именно со мной? Что из двух, Зу? Вы прекрасно знали, что рано или поздно нам неминуемо придется встретиться. Возможно, вы даже предвидели, что при обстоятельствах, весьма схожих с нынешними.

— Ничего более смехотворного не слышала за всю свою жизнь! — возмутилась Зу, и голос ее задрожал от гнева. — Я потянулась к Тони с самого начала нашего знакомства только потому, что он сам по себе мне понравился. У него один-единственный недостаток — близкое родство с вами! Я боялась, что ваш племянник окажется таким же ужасным человеком, как вы. Слава Богу, страхи мои оказались беспочвенными. Тони прекрасно меня понимает, он добрый, ласковый, поведение его просто безупречно. Я не могла бы пожелать себе более внимательного и более чуткого жениха.

— Добрый, чуткий, ласковый, внимательный… Черт побери, по вашим словам, это не мужчина, а сдобный мякиш. Разве эти качества вы хотите видеть в своем муже? Что касается его способности вас понимать, то это смех да и только! Он вас так великолепно понимает, что вы до сих пор так и не решились ему рассказать, что его собственный дядюшка едва не опередил его.

— Как грубо! Может быть, вы подумали, что я ничего ему не сказала, чтобы не подорвать ваш авторитет? Вероятно, вы считаете, что, поскольку Тони вас уважает, я не стала бы вредить вам. В прошлом вам доставляло немало удовольствия все время подчеркивать, что для меня вы слишком уж хороши. Теперь знаете, что я о вас думаю, — сами на это напросились, Мэт Хантер. Разве человек истинной чести когда-нибудь вел бы себя так, как вы по отношению ко мне?

— Вам было девятнадцать лет. Это уже не детский возраст.

Несмотря на реплику Мэта, Зу поняла по его тону, что задела за живое — ему не хотелось думать, что он поступил непорядочно, воспользовавшись своими преимуществами.

Плечи его напряглись — он изо всех сил старался сдержать гнев. Мэт повернулся к Зу боком, и она подумала, что мужчина сейчас уйдет. От этой мысли все у нее внутри оборвалось, и тут он вдруг обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе. От неожиданности и удивления Зу даже не сопротивлялась. Его губы замкнулись на ее губах. Поцелуй был страстным и сладостным. В ней мгновенно пробудилось ответное желание, оно разгоралось все сильнее, она хотела лишь одного — чтобы этот поцелуй никогда не кончался.

Зу чувствовала, что никаких физических сил, чтобы высвободиться из объятий, у нее просто нет, а если уж действительно хочет освобождения, то надо найти другой способ. Бешено работающий мозг подсказал самое лучшее решение: она стала абсолютно послушной в руках Мэта, обмякла как кукла. Так девушка надеялась сохранить под контролем свои чувства и остановить неожиданное нападение. Нет, ни за что нельзя показать, насколько ей нужны его ласки, дающие полноту настоящей жизни. Зу притворилась, будто лишилась последних сил, руки безжизненно опустились, но губы были крепко сжаты — она все-таки сопротивлялась. Ей никак не удавалось приглушить отчаянный стук сердца. Губы Мэта, двигаясь по ее щеке к виску, улавливали учащенный пульс. Но что она могла изменить? Пусть думает, что бешеный ритм ее пульса вызван не желанием, а только беспредельной яростью.

Но тут Зу осознала, что упорно продолжает сражение, которое все равно проиграно. Ведь Мэт был совершенно уверен, что она вышла в сад только ради него, именно этой встречи хотела, а потому он шаг за шагом все успешнее подавлял ее сопротивление. Когда первая яростная атака Мэта не принесла ему победы, он неожиданно разомкнул руки. Зу отчаянно пыталась обуздать захлестнувшие ее эмоции, но никак не удавалось скрыть их за ледяной, как ей казалось, сдержанностью. Одна рука Мэта ласкала ее прекрасные волосы, другая двигалась по оголенной спине вниз до талии и бедер, оставляя после каждого прикосновения огненные круги. Эта легкая игра пальцев безмерно волновала, возбуждая девушку. Губы Мэта слегка, словно невесомое перышко, коснулись ее губ. И Зу безумно захотелось, чтобы вместо этого Мэт вновь поцеловал ее со всей силой своего желания. Ах, какой ловкий хитрец! Когда он обрушил на нее новый прилив страсти, из уст Зу, помимо воли, вырвался сладостный вздох удовольствия и радости.

Она растворилась в этом поцелуе, губы ее пылали, последние попытки сопротивления оказались тщетными. Руки Зу беспомощно обвились вокруг талии Мэта. Пламя страсти затуманило ее сознание и распространилось по всему телу. Девушка погрузилась в дивное облако восторга, и в этот миг ее желание достигло такой силы, что она ощутила настоящую физическую боль, погасить которую можно было, лишь достигнув полного соединения с человеком, который возбудил это желание.

Зу почувствовала, что по лицу текут слезы стыда, но тотчас стыд заглушило другое чувство. Единственным, что сейчас имело смысл, было наслаждение, которое давали губы мужчины, то дотла испепелявшие огнем ее собственные губы, то возрождавшие их к жизни. Руки Мэта восхищенно ласкали ее тело, трепетно откликавшееся на каждое его движение. Указательный палец Мэта ласково прошелся по щеке Зу, потом по подбородку, шее, ключице; на миг задержался у бретельки платья и опустил ее вниз.

Мэт уже не сдерживал себя.

— Этот огромный вырез на вашем платье сводил меня с ума весь вечер. Мне так хотелось узнать, что же под ним.

— Теперь вы знаете, — еле прошептала Зу. Мэт сначала лишь коснулся нежного соска, а потом рука его полностью поглотила оголенную грудь.

Самое предвкушение ласки заставило розовый сосок затвердеть еще до того, как его коснулись искусные пальцы мужчины. Зу вскрикнула от любовного экстаза; уткнувшись в шею Мэта, она не заметила, что легко покусывает его от избытка счастья, провоцируя тем самым на еще более жаркие, но менее нежные ласки. Это было как вспышка болезни. Ресницы Зу закрыли ее пылающие страстью глаза, из груди вырвались сладостные вздохи, вызванные скользящими по шее мягкими и гладкими, как шелк, губами Мэта. Кожа девушки горела как раскаленная лава, а Мэт медленно и методично, дюйм за дюймом, продолжал движение своих губ, так мучающих Зу, все ниже и ниже, пока они не сжали ее затвердевший сосок. От этого поток лавы прорвался в самый низ живота, заставив ощутить реакцию на столь сильное сексуальное возбуждение.