Леона Бэррон - Страстное влечение

Глория не могла не заметить его улыбку, которую он попытался спрятать, наклонившись к Брайану, медленно отходившему от сна.

– Хорошо спалось?

– Ммм! – промычал Брайан, потягиваясь.

– Ты готов к ланчу?

– Еще бы!

– Отлично сказано, ты настоящий американец!

Джеф засмеялся и поднял руку, подзывая стюардессу. И она немедленно появилась – образчик женского совершенства в униформе.

– Сделайте ему холодный сандвич с ростбифом, – сказал отец. – И полейте майонезом.

В Брайане нет ничего европейского, внезапно подумала Глория. Он полностью американский мальчик, и Джефу, конечно, это нравится. Но сын станет американским подданным только через мой труп, подумала она, откидываясь в кресле и закрывая глаза.

– Почему бы нам не поменяться местами? – предложил Джеф. – Пока ты будешь спать, я поиграю с Брайаном в карты.

Глория исполнила эту просьбу и попыталась отключиться, но не могла – мешал их тихий смех и болтовня. Она чувствовала себя неуверенно, представляя, как ее примут в незнакомом доме, как она будет жить с Джефом под одной крышей. Конечно, можно быть с ним доброй, милой и дружелюбной на людях, но это будут неискренние отношения, и вместо притворства лучше вернуться к противостоянию.

Так уж случилось, что ей постоянно приходилось бороться. Первый раз необходимость в этом возникла, когда она должна была что-то предпринять, утратив возможность поступить в Оксфорд. Пришлось выбрать профессию бухгалтера, но овладевать ею с грудным ребенком на руках оказалось нелегко. И позже, после смерти Джона, когда она осталась одна, без работы и с маленьким сыном, тоже надо было быть сильной. И уже тогда у нее стала вызревать готовность бороться. Но, с другой стороны, приятнее разрешить Джефу завладеть ею, перевалив на него все заботы. Глория так долго исполняла двойную роль – матери и отца, что не без облегчения уступила одну Джефу. И Брайану нравилось, как он с ней справлялся.

Несмотря на дурные предчувствия относительно этой поездки, было интересно, что принесет будущее. Конечно, мать хотела, чтобы сын рос в семье, пусть даже рядом со сводной сестрой, чье существование вечно напоминало бы о двуличности отца. И все же сын стал уже сейчас намного счастливее.

Как будто настоящая семья, думала Глория. Мама, папа и Брайан. Едут на каникулы вместе и не ссорятся. Брайан легко этому поверил.

Глория глотнула шампанского и повернула голову, чтобы посмотреть в иллюминатор на ослепительно белые облака, которые выглядели такими плотными, что она бы не удивилась, если бы толстый херувим сел на одно из них.

Все ее сомнения могли быть легко развеяны. И ты знаешь, почему, дразнил внутренний голос. Потому что из двух зол ты выбрала наименьшее. Убедила себя в том, что должна вычеркнуть Джефа из своей жизни, но если бы он просто ушел, твое сердце было бы разбито. И сердце Брайана тоже.

Глория провела рукой по волосам, которые отросли уже ниже плеч. У нее не было ни времени, ни желания стричь их последние несколько недель. Она знала, что длинные волосы придают более нежный и женственный вид, и все же не была уверена, что ей это к лицу. Хотела выглядеть не нежной и женственной, а сильной и решительной.

Остаток пути они проделали, общаясь довольно холодно. В Кеннеди ждал лимузин, достаточно большой и роскошный, чтобы поразить даже Брайана, на котором их отвезли в Вест-порт.

Глория чуть не вскрикнула, восхищенная ошеломляющим видом, представшим взору, когда они, миновав Нью-Йорк, прибыли в Коннектикут. Джеф повернулся к ней.

– Как тебе здесь?

Ничто не могло испортить удовольствие, которое она испытывала. Это было настоящее чудо.

– Изумительно красиво!

Он улыбнулся, довольный оценкой.

– Кто-то однажды сказал, что Коннектикут выглядит так, как будто его только что почистила горничная, и я согласен с этим. Тебе, думаю, понравится Вест-порт.

Это было как раз то, чего Глория всегда боялась, – что ей слишком понравится жизненный стиль и быт в Америке.

Поездка до дома Джефа оказалась короче, чем она ожидала. Но это не единственное открытие, которое Глория сделала, приехав сюда. Она знала, например, что Маллоун богат, но не ожидала, что богат чудовищно.

Уже внешний вид дома лишил ее присутствия духа. Белый, величавый, он располагался на просторном участке и выглядел, как изумительная жемчужина. Позади строения виднелись зеленые лужайки и дорожки, ведущие к золотисто-белому песку, очевидно, собственного пляжа.

– Ты не говорил, что у тебя есть собственный пляж! – заметила она.

– Нравится? – заулыбался Джеф и попросил шофера остановить машину.

– Пойдем прогуляемся, – сказал он.

Они вышли из лимузина. За элегантными елями проглядывала, сверкая бирюзой, вода.

Издав радостный крик, Брайан побежал прямо в дом.

– Брайан! – одернула мать, но Джеф покачал головой.

– Оставь его, – сказал он. – Мальчик приехал домой.

Глория обратилась к Джефу:

– Это все твое?

Хозяин усадьбы, молча кивнул головой.

– Понятно, – сказала она. – Ты очень могущественный человек, Джеф. Намного могущественнее, чем я предполагала.

Хищный блеск появился в его глазах.

– Я дал себе обещание много лет назад, что стану богатым. Почему это так задело тебя?

Стоя рядом с ним среди этого великолепия, Глория испытывала безумное искушение сказать, что да, она задета, но не его деньгами и владениями. Он задел ее еще тогда, в восемнадцать лет, и задевает сейчас. Необходимо сказать, что он – единственный мужчина, которого она когда-либо любила. Желание исповедаться овладело ею с такой силой, как будто волна ударила и потребовалось напряжение всех сил, чтобы сопротивляться этой волне.

Последние несколько недель «перемирия» убедили женщину, что Джеф мил и обходителен с ней только потому, что хотел, чтобы Брайан оказался здесь. А Глория – часть сына, вот и все.

Глория исподтишка наблюдала за Джефом, который тем временем пристально смотрел на сына, бегущего к дому, и внезапно печаль охватила ее. Комедия, придумала семью. А ведь все могло быть по-другому. Разве способен этот человек быть Брайану отцом в полном смысле слова? Глория попыталась прогнать эту мысль, потому что здесь, в его доме, она как никогда нуждалась в мужской поддержке.

– Очень красиво, – польстила она хозяину, глядя на дом.

А что, если он жил здесь со своей любовницей? Глория, разумеется, не собиралась спрашивать об этом, но вполне вероятно, что так оно и есть, ведь Джеф – весьма сексуальный мужчина, не особенно беспокоящийся о верности.

– Кто здесь живет кроме тебя? – внезапно спросила она.

Джеф повернулся. В его глазах отражалось небо, делая их скорее голубыми, чем зелеными.