Мэри Лайонс - Всеми цветами радуги
— Мы надеемся, что вы согласны с нашим решением, господин граф, — вдруг услышал Доминик голос одного пожилого юриста и понял, что он перестал на некоторое время следить за ходом разговора.
— Простите? Что вы сказали? — переспросил он.
— Мы спросили вашего разрешения принять на работу в налоговое отделение управления мистера Траскотта, молодого, но весьма и весьма перспективного человека.
— Конечно, я «за», — согласился Доминик. Он всегда доверял своим помощникам в вопросах набора кадров.
Через полчаса собрание закончилось, и счастливый Доминик забрался в свой «ренджровер».
— Мы едем домой, ты доволен. Герцог? — спросил он, повернувшись к большому черному Лабрадору, сидевшему на заднем сиденье.
Эту собаку ему подарила на Рождество сестра Констанция, пес сразу же привязался к своему новому хозяину и повсюду следовал за ним.
Доминик на минуту задумался, а потом вновь обратился к Герцогу, добродушно помахивающему хвостом.
— Как ты думаешь? Будет ли ошибкой, если по пути домой я заеду на Холланд-Парк.
Собака широко открытыми карими глазами удивленно посмотрела на хозяина.
— Черт, наверное, ты прав, — пробормотал Доминик. — Лучше избежать соблазна и заняться более простыми и срочными вещами.
Он улыбнулся псу и завел мотор. Проехав Сити и оказавшись неподалеку от лондонского Тауэра, он понял, что в Кент он приедет не скоро: на дороге, по которой он ехал, образовалась солидная пробка, и сколько времени пройдет, прежде чем она рассосется, было известно только одному Господу Богу.
Самое время подумать о своих проблемах. Его мыслями сразу же завладела Оливия. Он, никогда не отличавшийся сентиментальностью, сейчас чувствовал, что его прежний, слегка циничный взгляд на мир претерпевал сильные изменения. Эта женщина доставляла ему массу беспокойства и, как никто другой, вносила хаос в его размеренную жизнь.
Останься у него хоть капля здравого смысла, он отбросил бы сейчас все рассуждения об Оливии и подумал бы о делах, которыми ему предстояло заняться в ближайшие дни. Раньше его жизнью всегда управлял один закон: «Поработал — отдохни», а сейчас Оливия постоянно присутствовала в его мыслях, где бы он ни находился. Доминик начал вспоминать, о чем они говорили во французском ресторане после свадьбы Марка.
Внезапно он сжал с досады зубы.
— Черт, как же я сразу об этом не подумал?
Доминик быстро достал мобильный телефон и набрал номер своего старого приятеля Билла.
Поговорив несколько минут о том, о сем и выслушав рассказ друга о его жизни с того момента, когда они виделись последний раз, он под конец разговора как бы невзначай произнес:
— Кстати, Билл, ты помнишь, у тебя была небольшая проблема с одним из твоих служащих, которого ты подозревал в промышленном шпионаже? Мне интересно, у тебя остался номер телефона частного детектива, к которому ты обратился за помощью? Есть? Это просто замечательно, спасибо!
Записав телефон, он попрощался с другом и тут же набрал записанный номер частного детектива.
— Здравствуйте, мистер Фостер, — сказал он, представившись. — Ваш телефон мне дал мой старый друг Билл Эндрюс. Вы помогли ему в одном деле. Вы не могли бы и мне оказать услугу? Да? Отлично! Спасибо! А проблема моя заключается в следующем...
Через полчаса Доминик уже мчался по дороге в Кент — пробка, к счастью, рассосалась довольно быстро. Настроение у него заметно улучшилось.
Оливия глубоко заблуждается, если считает, что ей удастся легко от него отделаться, подумал он, ухмыльнувшись. Она наверняка забыла старинный девиз их семьи: «Quod Promitto Perficio» — «Что обещано — сделано!»
ГЛАВА ШЕСТАЯ
За окном поезда, мчавшегося через равнины Франции к заснеженным вершинам Альп, мелькали великолепные пейзажи, но Оливию они не радовали. Она с грустью думала о том, что ей уже никогда не обрести прежнего спокойствия духа. Ее спокойный и размеренный образ жизни после той встречи с Домиником на свадьбе Марка Райленда бесповоротно изменился, все ее существо, казалось, стремилось к чему-то новому, не подчиняющемуся никаким законам.
Хотя Оливия уже не разговаривала с Домиником целый месяц, она нисколько не сомневалась по поводу того, кто был причиной ее хандры и бессонницы. Сколько Оливия ни пыталась, она была не в силах забыть ни одну из деталей их последних встреч. Она уговаривала себя перестать думать о нем, уверяла, что теперь никогда больше не увидит его, но где-то внутри нее жила уверенность в ошибочности своих же доводов.
Изрядно испортил ей настроение и Хьюго, подложивший ей большую свинью. Ну, кто бы мог подумать! Когда он две недели назад позвонил ей и сказал, что обстоятельства вынуждают его изменить свои планы и отказаться от поездки в горы, она была просто поражена.
— Прости, пожалуйста, — извинился брат. — Но ведь я согласился выполнить срочный заказ и теперь уже не могу отказаться. Сестричка, ты меня понимаешь?
— Да, конечно, — прошептала она, стараясь, чтобы ее голос не выдал жесточайшего разочарования, которое охватило ее. — Я могу перенести отпуск на осень.
— Подожди, — прервал ее брат. — Я сказал, что останусь в Лондоне, но не говорил, что ты должна отказаться от своего намерения поехать покататься на лыжах.
Оливия не на шутку рассердилась.
— Мне не хочется проводить отпуск с незнакомыми людьми. Особенно тогда, когда все они прекрасно знают друг друга. Тебе не кажется, что я буду чувствовать себя лишней?
— Нет, не кажется, — воскликнул Хьюго. — Если ты не хочешь ни с кем там общаться, можешь этого и не делать.
— Да, но...
— Тебе просто необходимо туда поехать, — настаивал Хьюго. — Жилой дом огромный, находится, как сказал мне Джон Грэхем, его хозяин, в одном из лучших мест Альп. Неплохо ведь звучит! Джон еще с тобой свяжется, — добавил Хьюго. — Кстати, если у него вдруг не получится предложить тебе отдельную комнату, то ты будешь жить вместе с его сестрой, а она, я тебе клянусь, замечательная девушка.
— Надеюсь, — осторожно сказала Оливия.
— В общем, — подвел черту под разговором Хьюго, — даже если тебе придет в голову, что ты ненавидишь всех гостей Джона и его самого, то ты сможешь без всяких проблем проводить целые сутки напролет на горных лыжах, благо там масса замечательных трасс — есть из чего выбрать.
Вскоре после этого разговора Джон Грэхем действительно связался с Оливией. Они договорились встретиться в одном из баров Лондона, удобного и ей и ему, чтобы обсудить все вопросы.
