Барбара Макмаон - Спасенная шейхом
Он остановил ее и развернул к себе. В лагере было темно, только слабый свет из палаток освещал территорию. Лайза едва различала лицо Туарега.
— Я бы не стал менять срок работ, разве что в сторону сокращения. Профессор со своей группой уедут в установленный срок!
— Я знаю. — Она вздохнула.
— Лайза, вы честная женщина!
Она заморгала, не зная, что ответить.
— Спасибо.
Он тихо засмеялся.
— Кажется, вы расстроены? Женщины предпочитают, чтобы им говорили, что они красивые, что они пахнут, как ароматный цветок, а их глаза соперничают со звездами и губы вкуснее самого сочного граната!
Она отвернулась и взглянула на звезды, ярко горящие на темном небе. Не глядя на него, слыша в его голосе почти насмешливые нотки, она все же чувствовала, что он ухаживает за ней, ласкает ее словами.
— Здесь так красиво! Мне нравится, — тихо произнесла она.
Он пристально посмотрел на нее, потом, заключив в объятия, крепко прижал ее и поцеловал. Это было не просто прикосновение губ, а поцелуй решительного мужчины. Поколебавшись секунду, она ответила на поцелуй. Тепло, казалось, разлилось по всему ее телу, с головы до ног. Дышать было трудно, но в этом не было необходимости. Она получила все, чего хотела!
Когда он отнял губы, Лайза чуть не застонала от разочарования. Он взмахнул рукой.
— Пойдемте со мной! Посмотрим на звезды и почувствуем биение сердца пустыни!
Он вел ее в сторону, противоположную от места раскопок, чтобы она не боялась упасть в какую-нибудь траншею. Интересно, неужели он видит в темноте лучше, чем она? Звезды светили ярко, но луна, которая могла бы осветить их путь, еще не взошла.
— Вы очень любите пустыню, — заметила она.
— Мои родичи жили на этой земле на протяжении многих столетий. Она стала значительной частью моей жизни. Я мог бы жить здесь до конца своих дней, нисколько не скучая о городе.
Это подтвердило догадку Лайзы. Хотя в городе она видела Туарега изысканным и утонченным, его гораздо больше манили к себе первобытные просторы пустыни.
Туарег хотел спросить Лайзу, понравилось ли ей жить в пустыне. Она привлекает не всех. Кочевники, обосновавшиеся здесь, построили страну на песке. У них и их потомков образовалась с пустыней прочная и неразрывная связь. Но ведь Лайза не кочевница!
Они остановились почти одновременно. Только самое чуткое ухо могло различить неуловимые звуки ночи.
Почему он поцеловал ее? После смерти Нуры он почти не встречался с женщинами. Ему гораздо больше нравилось одиночество.
И все-таки что-то в этой женщине заинтриговало его. Ее губы при поцелуе были столь же приятными, как и на вид. Ее глаза завораживали. Она его пленила!
Он нахмурился, недовольный этим фактом. Негоже ему думать о другой женщине!
И все же Нуры больше нет. Уже давно нет. Она никогда не вернется.
Туарег хотел ухватиться за любовь к жене. Она была особенной. Но по прошествии лет многое видится лучше. Нура была его первой любовью. Единственной любовью. Он хранил ей верность с тех пор, как они были детьми. Она была особенной. Но несовершенной.
Он помнил, какие шумные ссоры у них случались. Обычно из-за какого-нибудь пустяка. Бывало, она целыми днями с ним не разговаривала. Может быть, он в те годы не любил ее в обычном понимании этого слова. Тем не менее это была любовь.
И лишь по одному вопросу между ними никогда не было согласия. Она знала, что он хотел детей, но отказывалась заводить ребенка, пока они не поживут в свое удовольствие.
Он привязался к Лайзе Сэлинджер, но всячески противился своему чувству. Лучше прожить жизнь на своих условиях. В конце лета она вернется в Соединенные Штаты. Их миры слишком различны, чтобы когда-нибудь соприкоснуться.
И все-таки что-то в ней его влекло. Может быть, дело в ее оптимизме? В ее умении смотреть на мир сквозь розовые очки. В совсем юном возрасте лишиться родителей, и все же вырасти таким солнечным человеком!
Она взяла его за руку. Туарег испытал ощущение, которое уже успел позабыть. Нахмурившись, он взглянул на нее и приготовился к сопротивлению. Не нужно ему никаких затруднительных положений!
— Думаю, пора возвращаться. Уже поздно, а вам, надо еще устроиться на ночлег в палатке.
Он посмотрел на звезды. Их блеск соперничал с любым светом, создаваемым человеком. Пустыня говорила, охлаждаясь после жаркого дня. Надо уезжать! Нет никаких причин оставаться.
— Профессор предложил мне переночевать в его палатке, — сообщил Туарег. — Как вы полагаете, это попытка продлить срок работ?
Лайза помотала головой.
— Просто его палатка лучшая в лагере, а он знает, что вы шейх. Сразу предупреждаю, она не имеет ничего общего с вашим шатром!
Туарег зашагал рядом с ней к палатке профессора. Утром он уедет. После того, как еще раз повидает Лайзу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Следующее утро Лайза провела в своей палатке. Она не могла поверить, что он поцеловал ее, а она ответила ему. Вчера вечером Лайза с трудом заснула. Сто раз она оживляла в памяти этот волшебный момент. И миллион раз представляла, как он снова поцелует ее.
Она вышла из палатки немного раньше обычного. До начала работ завтракали, как правило, в общей палатке, куда она и направилась. Лайза была уверена, что Туарег уехал на рассвете, и очень удивилась, увидев коня, дремлющего в самодельном загоне.
Завернув за угол палатки, она увидела Туарега с профессором Сандерсом укрывшимися в тени. Профессор что-то держал в руке, и они с Туарегом это рассматривали.
Лайза резко остановилась. Туарег поднял на нее взгляд. Она ничего не смогла прочесть по его глазам. Сожалеет ли он о вчерашнем вечере?
Профессор Сандерс повернулся и улыбнулся.
— А, Лайза! Вот кстати! Мы откопали еще одну фарфоровую статуэтку, какое-то животное. Как ты думаешь, это тигр? — Он протянул ей небольшой предмет.
Лайза машинально подняла камеру и сделала снимок.
Туарег заметил:
— Мне кажется, вы смотрите на жизнь только через объектив камеры.
Лайза смутилась. Она перекинула ремень с камерой через плечо и протянула руку к статуэтке. Слова Туарега эхом отдавались в ее голове. Неужели он действительно считает, что она смотрит на все лишь как на предмет фотографирования и бежит от реальной жизни? Но разве она не предпочла приключения здешней жизни безопасному и скучному пребыванию в Сиэтле?
— Прекрасно, не правда ли? — спросил профессор.
— Да, красивая! — В ее воображении живо возник образ женщины давно прошедшей эпохи, получившей в подарок от любимого эту безделушку.
