Сара Крейвен - Люблю тебя, Лаура
Алессио взял подсвечник, подошел к Лауре и протянул ей руку.
– Пойдемте обедать.
Странный получился у них обед. Они почти не разговаривали, от мерцания свечей в углах столовой прыгали тени, и периодически все кругом озарялось голубыми вспышками молний. Из-за несмолкаемых раскатов грома Лауре было трудно уделить должное внимание вкусной еде, приготовленной Эмилией. Она то и дело вздрагивала и, чтобы не было так страшно, пила красное вино, которое Алессио подливал ей в фужер.
– Бедняжка Лаура, – сказал Алессио, с нежностью глядя на ее бледное лицо, – вы приехали сюда, надеясь на теплые дни, романтичные лунные вечера, а вместо этого – буря, да еще такая страшная. Но дом пережил не одну бурю и эту тоже переживет.
– Да, да конечно. – Она закусила губу. – Но я рада, что вы решили не оставаться в Перудже, синьор…
– Да ну? Какое признание! Я польщен.
– Как выдумаете, – помолчав, спросила Лаура, – около озера Трасимено такая же ужасная погода, как и здесь? Они смогут вернуться завтра? Нам с Паоло надо договориться о билетах на самолет.
Он пожал плечами.
– Посмотрим. Придется ждать.
– А вы не могли бы им позвонить? – Лаура постаралась, чтобы ее просьба не прозвучала как мольба.
– Позвоню, если телефон заработает. Гильермо сказал, что связь прервалась сразу после звонка тети.
– О, боже. – Лаура не смогла скрыть своего ужаса. – Но у вас ведь есть мобильный телефон.
– И не один, но сигнал сюда не проходит. Это, как мне кажется, одна из многих приятных особенностей моего дома, – сказал Алессио, наливая им еще вина. – Так что мы с вами отрезаны от мира, дорогая.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Неожиданно грохот начал стихать и доносился откуда-то издалека, правда, менее жутко не стало. Лаура с трудом повторила:
– Мы отрезаны? Не может быть.
Он пожал плечами.
– Такое бывает.
– Но сколько времени это продлится?
– Пока не закончится гроза.
– Вам что, все равно?
– Я ничего не могу поделать, радость моя. – Он улыбнулся. – Придется вам поволноваться за нас двоих.
Да уж, что другое, а это у нее получится. Лаура взяла в руку стакан и сделала глоток. Рука дрожала. Только бы он ничего не заметил!
– Мы не могли бы… на вашем джипе поехать куда-нибудь, где есть свет и телефон? – волнуясь, спросила она.
– В такую погоду и по размытой дороге? Вы, оказывается, смелая. Намного смелее меня. Обещаю вам, Лаура, что утром я отвезу вас, куда пожелаете, если только сегодня вечером… – он намеренно сделал паузу.
У Лауры пересохло в горле, но она была вынуждена спросить:
– О чем вы, синьор? Что может произойти сегодня вечером?
– Я прошу вас поиграть для меня на рояле.
– Поиграть на рояле? – Лаура была поражена. – Вы серьезно?
– Очень серьезно. Вы играли в тот первый вечер в моем доме. Почему бы не сыграть в последний? Вы ведь возвращаетесь в Англию, и у меня, скорее всего, больше не будет возможности послушать вашу игру.
Лаура опустила голову.
– Я полагала, что это сомнительное удовольствие.
Он щелкнул языком.
– Ложная скромность. Вы играете каждый день – я слышал. Итак, Лаура, вы побалуете меня?
Она неохотно последовала за ним в гостиную и терпеливо ждала, пока он устанавливал на фортепьяно подсвечники.
– Ну вот, – наконец произнес он. – Достаточно светло?
– Да, спасибо. – Она уселась и вопросительно на него посмотрела. – Что вам сыграть?
– Что-нибудь размеренное, спокойное. То, что вы играли в последний раз.
– «Лунную сонату»? Я ее плохо помню.
– Это очень красивая музыка. – Он сел в углу дивана, вытянув длинные ноги. – Пожалуйста, прошу вас.
Нервничая, Лаура положила пальцы на клавиши, и полились первые мечтательные аккорды. По мере того, как она играла, ее уверенность росла, и она вполне справилась с трудной средней частью, которая переросла в нежный, трогающий душу заключительный пассаж. Она закончила, а Алессио встал, подошел к роялю и сел рядом с ней на длинный мягкий табурет.
– Благодарю, – тихо произнес он, взял ее руку, поднес к губам и осторожно повернул ладонью вверх, затем прижался ртом к бьющейся на запястье жилке и осыпал медленными, чувственными поцелуями всю ладонь.
– Пожалуйста… не надо… – еле слышно вымолвила Лаура.
Он поднял голову – его темные глаза улыбались.
– Мне не позволено отдать должное вашему артистизму даже после того, как вы укротили бурю?
Лаура заметила, что молнии больше не освещают комнату, а гром едва слышен где-то вдали.
– Кажется, гроза ушла. – Она хотела убрать руку, но ей это не удалось. – Наверное, скоро можно будет зажечь свет.
– Вам не нравятся свечи?
– Нравятся, но при свечах трудно читать, а я хотела до утра закончить книгу.
– Тогда придется придумать какое-нибудь другое развлечение, не столь утомительное для глаз. Вы играете в карты?
Она пожала плечами.
– В обычные домашние игры.
– А в покер?
– Я знаю значение разных карт, но, пожалуй, это все.
– Я мог бы вас научить.
– Разве для этой игры достаточно двоих? – удивилась Лаура. – И это азартная игра, а у меня нет лишних денег.
– Но можно играть не только на деньги, дорогая. Иногда занятнее играть не на наличные. – Он протянул руку и ловко извлек у нее из уха серебряную сережку-колечко и положил на белую клавишу. – Видите? У вас есть кое-что для ставки.
Покер-стриптиз! Боже мой, он предлагает, чтобы мы в это играли… Она вырвала свою руку и с горечью ответила:
– Несомненно, я потеряю больше, чем поставлю, синьор. Ваши уроки дорого мне обойдутся.
А он невозмутимо улыбался.
– Разве можно установить точную цену нового жизненного опыта, милая?
– У вас на все есть ответ… или вы считаете, что есть. – Она посмотрела прямо ему в глаза. – Зачем вы это делаете? Зачем мучаете меня?
– Разве я вас мучаю? – Он откинул шелковистые пряди волос и стал большим пальцем нежно водить у нее за ухом. – Тогда почему вы упорно не признаете то, чего нам обоим хочется?
Лауру бросило в жар, который разлился по всему телу, и особенно между бедер. Ей стало стыдно от своей слабости.
– Я не могу отвечать за вас, синьор, – сказала она с дрожью в голосе, – но я хочу уехать отсюда. Из этого дома… из этой страны… вернуться к себе. Больше я ничего не хочу. – Она вызывающе посмотрела на него. – Гроза прошла, и телефон, наверное, снова заработал.
Он пропустил сквозь пальцы рыжеватую прядь волос и со вздохом убрал руку.
– Думаю, вы слишком оптимистичны, Лаура.
– Но вы могли бы проверить? Пожалуйста. Мне необходимо узнать расписание завтрашних рейсов.
Он не может мне отказать, с отчаянием думала Лаура. Он ее хозяин и не откажет в просьбе. Это обычная любезность. Он выйдет из комнаты, а она воспользуется его отсутствием и убежит. У нее в спальне дверь запирается на ключ, а на ставнях есть задвижки. Она больше не может оставаться с ним наедине, потому что не доверяет себе, у нее нет сил сопротивляться желанию упасть в его объятия и почувствовать его губы на своих губах.
