Люси Гордон - Идеальная партия

Шарлин в своей спальне медленно легла в кровать, разрываемая на части сотнями противоречивых чувств. Но она не могла совладать с ними. Она должна попытаться уснуть. Шарлин закрыла глаза и направилась навстречу забвению.

Ей снилось что-то смутное, просто образы, плывущие в ее сознании, когда появился Трэвис. Время обратилось вспять, и они снова тепло и дружелюбно разговаривали.

Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она ответила на его жест, счастливо рассмеявшись. Но сейчас, в ее снах, он снова дотронулся до нее, и ее тело отреагировало так, как никогда прежде. Внезапно она ответила ему всем сердцем, наслаждаясь их эмоциональной близостью и пониманием. И помимо этого наслаждаясь его прикосновением.

Его рука нежно скользила по ее коже, искушая ее. Прикосновения становились все более настойчивыми, а язык, проникший между ее приоткрытых губ — требовательным. Его глаза говорили, что это именно то, чего он хочет, если бы только она…

Шарлин проснулась от собственного крика, обнаружив себя сидящей на кровати и уставившейся в темноту. Все, что она помнила: его настойчивость, ее ответная реакция, — всего этого не было на самом деле. Разве что где-то глубоко внутри, спрятанные от посторонних взглядов в самом дальнем уголке, где ее разум и чувства не были под контролем.

Таинственным образом ее тело отложило воспоминание про запас, в ожидании момента, когда она будет готова встретиться с ним лицом к лицу, высвобождая его сейчас, когда ее сердце неожиданно открылось ему, а у нее не оказалось никакой защиты, чтобы огородиться от его опасного содержания.

«Нет, — сказала она себе, пытаясь быть непреклонной. — Я все это придумала. Жалкая фантазерка, рассказывающая то, во что сама хочет верить».

Голос Трэвиса доносился из-за закрытой двери:

— Шарлин… Чарли… Что случилось?

— Ничего. Со мной все в порядке, — заставила она себя ответить.

— Ты уверена? Мне показалось, я слышал, как ты кричала.

— Это все из-за кровати, — произнесла она, заикаясь. — Я ушибла палец на ноге.

— Можно мне войти?

— Нет! — быстро выкрикнула она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — неохотно сказал он.

Наконец она услышала его удаляющиеся шаги.

Шарлин лежала, дыша с трудом, пытаясь собрать себя по кусочкам. Безуспешно. Где та спокойная, рассудительная Чарли, которая была так нужна сейчас?

Но она была сильной. Она не поддастся этому внезапному страстному интересу к нему как к мужчине. Это была ее проблема, а не его. Он не должен был ничего заподозрить. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать мысли о нем.

Он все еще не решался войти, балансируя на краю ее сознания, пытаясь напомнить ей, что ее сердце было открыто ему. Упрекая ее за то, что она не почувствовала этого раньше.

— Нет! — закричала она в отчаянии. — Ты не должен… я не должна… нет, пожалуйста! Нет… Нет!

— Чарли… Проснись!

Она чувствовала его руки, крепко державшие ее, пока она не открыла глаза и не поняла, что Трэвис вошел в ее комнату. Он сидел на кровати, держа ее за плечи, и легонько встряхнул.

— Просыпайся! Чарли, пожалуйста, очнись! Ты пришла в себя?

— Да, — сдавленно сказала она.

— Бедная моя! Похоже, тебе приснился жуткий сон. Ты кричала, как в агонии.

— Ты слышал?! — в ужасе вскрикнула она. «Что я говорила? Что он узнал?» — лихорадочно соображала Шарлин.

— Я услышал тебя в своей комнате, сквозь две запертые двери. Слышал, как ты кричала: «Я не должна. Нет, пожалуйста!» Чего такого ужасного ты не должна делать? Давай, можешь мне все рассказать. Я же твой брат, помнишь?

«Вот как раз им ты больше никогда для меня не будешь», — в отчаянии подумала она. Он был мужчиной, со всей своей мужской притягательностью. Раньше она обманывала себя на этот счет, но больше не могла.

Трэвис нежно шептал ей слова утешения, держа в своих объятиях. Скомканные одеяла лежали между ними, хотя она всем сердцем желала, чтобы их не было. Но даже сквозь них Шарлин могла ощущать очертания его мускулистого тела, его тепло и силу, обещание восторга той женщине, которую он выберет. Но она не была той женщиной. Он ее не выбирал. Он обратился к ней от отчаяния.

— Что тебе снилось? — шепотом спросил он.

— Я… не уверена. Все было таким смутным.

— Но ты была напугана. Ты кого-то умоляла. Кого?

«Я умоляла саму себя не влюбляться в тебя. Взывала к силе и здравому смыслу, чтобы спастись от того, чего так отчаянно хочу», — мысленно ответила Шарлин.

— Никого, — сказала она. — Ничего.

— Ты обманываешь меня. Почему? Что такого ты не можешь мне рассказать?

— Я не могу вспомнить, — заставила она себя сказать. — Уже все прошло. Я попробую снова уснуть.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Завтра у тебя будет тяжелый день, — с напускной легкостью сказала она. — Ты должен сейчас думать об этом.

— Понятно. Ладно, я пойду.

В его голосе слышна была слабая нотка одиночества, словно он почувствовал себя отвергнутым. Но она едва ли слышала ее сквозь собственное чувство ненужности. Она дождалась, когда он уйдет, легла на кровать и свернулась калачиком, словно пытаясь отгородиться от всего мира. Так она и провела без сна всю оставшуюся ночь.

Глава 9

Шарлин рассказала Трэвису о помолвке Ли и Пенни на следующее утро.

— О, Чарли. Мне так жаль. Тебе очень больно?

— Совсем нет. С этим уже покончено.

Было странно мысленно возвращаться к тому, как это однажды разбило бы ей сердце. Но это было до того, как она узнала Трэвиса как мужчину. Пока это была только теплая дружба, было легко соблюдать уговор, что мы как брат и сестра. Но с тех пор, как она увидела его практически голым, все изменилось.

— Кстати, хочу извиниться за прошлую ночь, — внезапно сказал Трэвис.

— А разве есть за что извиняться?

— Я зашел слишком далеко. Ты же знаешь, тебе нечего бояться, так ведь?

— Да, — сказала Шарлин с легкой грустью. — Я знаю.

— Я пообещал тебе это, когда ты переехала сюда, — он смущенно рассмеялся, — когда я в той или иной степени заставил тебя это сделать.

— Ты не принуждал меня.

— Хорошо, я манипулировал тобой. Я ухватился за возможность заставить тебя сделать то, что мне подходит. Боюсь, я очень хорош в этом, и я не виню тебя, если ты мне не доверяешь. Я темная лошадка. Но ты и так это знаешь.

— Трэвис, в этом нет никакой необходимости. Честно.

— Хорошо, через минуту я заткнусь. Ко всему прочему, я слишком много говорю.

Это было правдой. Если бы она не была так увлечена собственными переживаниями, наверняка бы заметила, что он быстро и невнятно бормочет, словно человек, цепляющийся за драгоценную жизнь.