Оливия Гейтс - Танцующая под дождем
Сердце Марам учащенно забилось. Она не хотела, чтобы Амджад вмешивался в ее разговор. Она не желала, чтобы он презирал ее отца сильнее, чем сейчас…
— Амджад, позволь мне закончить… — Она не договорила.
Амджад знал, что звонит ее отец. Она догадалась об этом по его взгляду. Сначала Марам прочла в его глазах ненависть, потом агрессию, которая сменилась тревогой. Потом на его лице появилось выражение человека, планы которого расстроили.
Прежде чем она смогла еще что-то сказать, Амджад подошел к ней и посмотрел на нее… С сожалением, тревогой, тоской?
Она была уверена: он все ей сейчас объяснит!
Амджад молчаливо протянул руку, требуя отдать ему телефон.
Немного поколебавшись, будто от нежелания снова услышать голос ее отца, Амджад приложил телефонную трубку к уху и отвернулся от Марам.
Она вздрогнула, а затем услышала его приглушенное рычание:
— Заткнись, ничтожество. Ты кое-что у меня забрал. Верни то, что мне принадлежит, и мы… забудем о том, что здесь произошло. Больше сюда не звони. Мои братья сообщат мне, когда ты образумишься! — Амджад швырнул телефон на диван, провел рукой по лицу, потом вцепился пальцами в волосы.
Марам не могла даже дрожать. Она была не в состоянии собраться с мыслями. Если то, что она слышала, правда, значит…
Он повернулся к ней лицом, его глаза были налиты кровью.
— Мне очень жаль, Марам. Я забыл отключить телефон.
Это единственное, о чем он пожалел?
Марам почувствовала, как мир вокруг нее рушится. Сказанное отцом оказалось правдой.
Прошло немало времени, прежде чем она задала вопрос Амджаду, не узнав собственного голоса:
— Я твоя… заложница, Амджад?
Он вздрогнул и глухо произнес:
— Ты не должна была об этом узнать.
— Не сомневаюсь. Но теперь я знаю.
— Это дело мое и твоего отца. Оно не имеет никакого отношения к тебе. К нам.
Она снова заговорила безжизненным голосом:
— Ты держишь меня в заложниках с целью вымогательства. Разве это не имеет ко мне никакого отношения?
— Перестань так говорить. Ты не заложница!
— А кто я? — спросила она.
— Ты моя… — Он умолк, будто не мог продолжать говорить.
Марам все поняла. Он не может заставить себя сказать, что она его любовница, — даже чтобы ее успокоить.
Потому что она не являлась его любовницей. Все, что между ними произошло, было ложью.
Амджад снова заговорил, и каждое слово давалось ему с трудом:
— Когда все это началось, мы оба поняли — наши жизни безвозвратно изменились.
— Оказывается, все, что я считала правдой, на самом деле было… ложью? — прошептала Марам.
— Имеет значение только то, что ты чувствовала, остальное не важно, — сказал он.
— Как может быть не важно то, что ты столько времени притворялся? И что забрал у тебя мой отец?
— Это обыкновенная политика. Грязное дело. Прошу тебя, не вмешивайся в это!
— Даже если это обыкновенная политика, как я могу не вмешиваться, если ты втянул меня в ваши разборки? По крайней мере, ты должен мне рассказать, в какой игре я стала пешкой.
— Ты не пешка, и прекрати об этом говорить! Даже не думай об этом.
— Я слышала, как ты требовал от отца что-то вернуть, Амджад.
Он скривился:
— Эти слова предназначались только для ушей Юсуфа. Ты знаешь, я сделаю все, чтобы ты не пострадала.
Она покачала головой, чувствуя себя словно онемевшей:
— Я думала, что много знаю. Но я ошибалась. Вероятно, все, о чем я знаю, неправда…
Амджад тут же протянул к ней руки. Но Марам шагнула назад. Она должна была знать, что он все это время ее обманывал.
— Никакая это не политика. Политических разногласий между Оссайланом и Зохейдом нет. Это все из-за финансовых рисков? Ты хочешь вернуть акции, которые продал моему отцу?
— Я бы и пальцем не пошевелил ради такого пустяка.
— Никакой это не пустяк! Акции оценили в полмиллиарда долларов.
— Если бы они стоили даже сотни миллиардов, я не стал бы выдвигать ультиматум твоему отцу.
Она покачала головой:
— Я больше не верю тому, что ты говоришь.
Амджад выглядел так, будто она ткнула ему ножом в живот. В конце концов он прохрипел:
— Тогда поверь доказательству, которое можешь получить сама. Я продал Юсуфу акции, потому что рост цен на них основан на утечке ложной информации, и конгломерат рухнет в течение года. До того как твой отец собрался покупать акции, я даже посоветовал ему сократить вложения в ценные бумаги.
— Что задумал отец? Почему ты сказал, что он должен образумиться?
Амджад поднял руки:
— Я уверен, у него нет иного выхода. Марам…
— Рассказывай! — рявкнула она.
Амджад рассказал ей обо всем.
Марам думала — ничего не может быть хуже того, что ей уже известно. Но она заблуждалась…
Ее отец украл драгоценности «Гордость Зохейда» и организовал политический заговор с целью свержения клана аль-Шалаан.
Ей было непонятно, как он мог организовать заговор такого масштаба? Марам знала своего отца. Он был не способен на такой хладнокровный и решительный шаг. Юсуф был способен лишь на манипуляции, в которых использовал свою дочь. Так он мог продвинуться вверх по иерархической лестнице и закрепить свое положение в регионе.
Но, возможно, она совсем его не знала. Ведь выяснилось же — она не знала истинное лицо Амджада. Марам считала Амджада человеком кристальной честности, но он лгал ей последние десять дней…
Ей по-прежнему следовало кое-что узнать.
— Ты считал, я замешана в заговоре? Поэтому у тебя не возникло сомнений с моим похищением?
Его взгляд потускнел.
— Ты знаешь, каково было мое мнение…
— Да, мой отец замышлял свести меня с тобой и Хайдаром. Получается, тебе даже не нужно оправдания для того, чтобы использовать меня в качестве оружия возмездия против моего отца. Все всегда говорили — ты жестокий захватчик, который сделает все, чтобы добиться своей цели. Оказывается, только я ошибалась на твой счет…
Он бросился к ней, словно желая помешать ей делать подобные выводы. На его лице читалась тревога.
— Ты единственный человек, который видел меня таким, какой я на самом деле, Марам. Не сомневайся во мне и в том, что мы вдвоем пережили…
Она шагнула назад, подальше от него:
— А что мы с тобой пережили? Сексуальное приключение? Принц-параноик расчетливо завлек в свои сети обезумевшую от страсти принцессу…
Он прервал ее:
— В отношениях с тобой я ничего не планировал! Ты же говоришь, что нас связывала только похоть, которая заставила тебя преследовать меня и сломить мое сопротивление…
