Рейчел Томас - Запретные чувства
– Не обязательно вести себя как дельцы, – сказал он негромко и придвинулся ближе, желая снова окунуться в блаженство, которое испытал прошлой ночью. Теперь, когда Дестини назвала цену и сделка была заключена, он хотел вернуться к той атмосфере, которая царила прошлой ночью, когда были просто любовниками.
Дестини не отстранилась; ее губы приоткрылись, и это сказало ему все, что нужно было знать. Несмотря на то что она все еще держала спину прямо, ее влекло к нему так же сильно. Она все еще принадлежала ему.
– Мы только что заключили сделку. Разве это не делает нас дельцами? – прошептала она. На ее прежнюю браваду остался лишь намек.
– Мы обсудили ее условия, да – условия, которые дадут нам обоим то, что мы хотим. – Зафир провел кончиком пальца по ее мягкой щеке; она резко втянула воздух в ответ. – Теперь забудь об этом. Мы будем гореть в пламени, которое нас охватывает, пока оно не превратится в холодные угли.
– Откуда это пламя, Зафир? – Ее искренний вопрос поразил его, заставил остановиться и взглянуть в мягкие карие глаза, сейчас полные желания. Как на него ответить, когда он сам не знает?
– Его не должно быть – но оно горит. – Зафир смотрел на ее мягкие, соблазнительные губы. Он желал ее, был одержим ею – не хотел никакую другую женщину… – И я не могу пока погасить его, оно должно угаснуть само собой.
– Одну ночь, – прошептала она. Зрачки у нее расплылись, вытесняя карий тон глаз. – Ты сказал, что у нас не может быть ничего больше. А теперь просишь большего…
– Мне нужно выполнить долг, Дестини. Выбрать невесту из уже отобранных для меня. Всю свою жизнь я живу долгом, и брак – обязанность, которой я не смогу избежать. Но пока я не женат, и поэтому пока могу дать нам шанс предаться страсти, которая горит между нами.
– Но…
Зафир заглушил ее протесты, накрыв ее губы своими, целуя ее так, как человек, блуждавший по пустыне, пьет воду. Притянув ее к себе, он наслаждался близостью ее тела, и ничто больше его не занимало. Две недели он был свободен, не связан пока обязательствами брака и королевства.
Две недели Дестини будет принадлежать ему.
Глава 8
На две недели Дестини потеряла себя в близости Зафира. Ей приходилось прикладывать усилие, чтобы напомнить себе, что это не более чем похоть, что она в Кезобане только для того, чтобы обеспечить свое будущее и свободу от отца. Так легко было бы влюбиться в Зафира; только знание того, что она не более чем его последняя любовница, спасало ее от этой ошибки.
Иногда ей хотелось позвонить сестре и обо всем рассказать, но одно то, что ее любовником был такой мужчина, как Зафир, заставило бы Милли встревожиться, а Дестини слишком далеко, чтобы ее успокоить. К тому же она не хотела признавать, что испытывает такую же тревогу. Зафир был в точности таким мужчиной, какого она всегда стремилась избегать: стремился все контролировать, считал себя вправе это делать и привык, что женщины падают к его ногам. Как сделала и Дестини, подчиняясь силе, которую не могла понять.
Дни превращались в недели, и она все время ждала, что Зафир скажет, что все между ними кончено. Что ему пора выполнить долг и выбрать невесту. Но как ей вернуться в Англию и забыть ту страсть, то желание, которое они разделяли каждую ночь?
Первые лучи рассвета прокрались в комнату сквозь резные арки, рисуя изысканные узоры на мраморном полу. Как обычно, это означало, что Зафиру пора возвращаться к себе, к своим обязанностям шейха Кезобана. Но как прошлая ночь ощущалась иначе, так и этим утром что-то изменилось.
Интуитивно Дестини понимала, в чем дело: их время вместе подошло к концу. Его ненасытная жажда прошлой ночью была прощанием. Но Дестини хотела бы, чтобы Зафир ее предупредил, а так ей придется собрать все воспоминания о проведенном с ним времени и стоять в стороне, пока он выбирает себе невесту.
– Завтра я уезжаю из дворца. – Зафир повернулся на бок, приподнялся на локте, посмотрел на нее, но Дестини не могла смотреть на него, слишком много желаний переполняли ее. – Меня не будет по меньшей мере неделю.
Дестини села в кровати, глядя на мужчину. Она заставляла себя быть такой же сильной, как Зафир, но сомневалась, что сможет не выдать себя, не тогда, когда ее чувства были затуманены, несмотря на то что она с самого начала знала, как все это закончится.
Зафир тоже сел и притянул ее к себе, поцеловал со страстью, оставшейся после прошедшей ночи. Дестини не могла устоять; она подалась навстречу, едва прикрытая простынями.
– А когда ты вернешься, то будешь уже помолвлен. – Это был не вопрос, а утверждение. Дестини с самого начала знала, что между ними может быть только короткий роман, что она не более чем последняя его любовница перед свадьбой. Но ей все равно было больно.
Зафир вздохнул и отодвинулся, свесил ноги с края кровати; Дестини открывался соблазнительный вид на его сильную бронзовую спину. Ей хотелось дотянуться и погладить бронзовую кожу, ощутить его силу, мощь всех мускулов. Но Зафир больше не принадлежал ей, хотя она всегда будет принадлежать ему.
– Таков мой долг. – Он встал и, не стесняясь своей наготы, пересек комнату, ступая по белому мраморному полу, чтобы подобрать свои одежды, торопливо сброшенные прошлой ночью. Дестини вбирала эту картину, запоминая каждую деталь. После того как он закутался в белые одежды, Зафир повернулся к ней, встретил ее глаза своими, темными, но теперь без огня страсти. Он уже отстранился от нее. – От меня ожидается появление наследников престола.
– Я знаю, – твердо сказала она, намеренная не цепляться за него и за то, что между ними произошло. Она не выдаст своей боли; она будет полна достоинства и силы. – Моя работа с Машидом почти закончена, и скоро я вернусь к своей жизни в Англии.
Она заставила себя мыслить профессионально, хотя в полураздетом виде это было трудно, и поэтому она плотнее завернулась в простыню. Нужно было вспомнить, для чего она здесь, почему согласилась на требования Зафира, на его приглашение. Она рисковала влюбиться в мужчину, который никогда не мог ее полюбить. Когда-то ее матери пришлось вынести подобную пытку – быть нелюбимой, страдать от неразделенной любви. Ее самым большим кошмаром было повторение истории ее матери.
Обстоятельства жизни и смерти матери вечно нависали над ней, делая материнство практически невозможным. Так что если бы даже Зафир прямо сейчас сказал, что хочет сделать ее своей женой, она не смогла бы ею стать, если дети так важны для этой роли. Она не могла рисковать тем, что ребенок останется без матери; они с сестрой слишком хорошо знали, каково так рано потерять мать.
– До моего отъезда зайди ко мне в офис, мы обсудим успехи Машида.
