Джилл Брейди - Солги, если любишь!

— Значит, все прошло лучше, чем ты ожидала? Рад за тебя, Джильда. Боже мой, любимая, не знаю, как я дождусь твоего приезда. И еще я все время боялся, что ты можешь передумать и между вами с Джеромом что-то возможно.

— Этого ты можешь не опасаться. Мы разошлись. О, Дэн, если бы ты мог быть сейчас со мной.

— Вы были только в «Плазе»?

— Мы были везде и нигде. — Джильда негромко рассмеялась. — Мы потрясающе пообедали, а потом прошлись по всяким барам. Ведь нам было что отпраздновать, не так ли? Но все прошло абсолютно безобидно, Дэн. Я рассказала ему о тебе, а Джером излил мне душу по поводу своей Дороти. Я чрезвычайно рада, что все-таки решилась на поездку в Нью-Йорк. Теперь все гораздо легче.

— Почему ты не со мной, дорогая? Я тоскую по тебе, просто с ума схожу. О Джильда, как бы я хотел тебя сейчас обнять, гладить твою кожу, чувствовать твое тепло. Мне видится все твое тело, каждый его сантиметр. Ты в данный момент стоишь, сидишь, Джильда?

— О, Дэн, как прекрасно слышать твой голос.

— Ты тоже соскучилась?

— Да, — призналась она. — Да, дорогой. Я сижу на кровати и все бы отдала, чтобы ты оказался рядом со мной. Думаю о тебе постоянно.

— Ты уже раздета? Ты голая, Джильда? — Дэн тяжело дышал в трубку.

— На мне белая ночная сорочка. Совсем тонкая. А сверху неглиже.

— Ты стоишь у меня перед глазами, Джильда. Я вижу твою прекрасную грудь с твердыми сосками. Они отчетливо вырисовываются под тонкой тканью. Я прав, любимая?

— Дэн, ты не должен так говорить со мной.

— Я хочу раздеть тебя. Хочу трогать и гладить твое тело, везде, очень нежно, очень ласково. Хочу целовать твою грудь, твой живот, сладкий треугольник. Хочу, чтобы моя рука была у тебя между бедер. Ты чувствуешь это, Джильда? Разве тебе этого не хочется?

Его голос возбуждал ее. Она нервно передвинулась на кровати. Дэн говорил так настойчиво, что ей казалось — он здесь, рядом. По коже пробежали мурашки, в низу живота запульсировало.

— Откуда ты говоришь, Дэн?

— Я сижу в гостиной, только что вышел из ванной. На мне лишь темно-синий махровый халат. Тот короткий, ты знаешь. Говорю с тобой, думаю о тебе, и мое желание все возрастает. Я так сильно хочу тебя, Джильда.

— О Боже, Дэн. Я считаю, нам не нужно продолжать разговор. Не могу дождаться, когда ты снова будешь моим, весь, целиком.

— Твоя кожа, твое тепло, — шептал Дэн. — Хочу тебя ласкать, всегда ласкать тебя. О, Джильда!

Ее усталость вдруг исчезла, но голова все еще кружилась. Но уже не от алкоголя. Голос Дэна сводил Джильду с ума, будил в ней желание, которому не было выхода. Многое бы она отдала за то, чтобы оказаться сейчас обнаженной в его объятиях.

Они замолчали. И только билось в проводах неистовое желание, соединявшее их, невзирая на расстояние. Потом Джильда вздохнула.

— Дэн, давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Иначе мне сегодня не заснуть.

Она услышала его теплый, глубокий смех.

— Я даже не представлял, как ты нужна мне, любовь моя. Если бы ты была со мной! Никогда больше не буду с тобой расставаться. Проклятье, словно лишили воздуха!

— Любимый, — прошептала Джильда. — Завтра я снова буду с тобой. Осталось всего несколько часов.

Он подавил вздох.

— Ты еще встретишься с Джеромом?

— Мы договорились о ленче. Потом он отвезет меня в аэропорт.

— И после этого ты будешь принадлежать только мне, — заявил Дэн. — Я буду ждать тебя в аэропорту. Наверно, тебе приятно, что один мужчина тебя провожает, а другой встречает. Ты нарасхват, Джильда.

— Я люблю тебя, Дэн. Я люблю только тебя.

— Могу это слушать бесконечно. И хочу бесконечно повторять это тебе. Я люблю тебя, я люблю тебя, люблю тебя!

— До завтра, дорогой. На сегодня закончим. Слышать твой голос и знать, что ты далеко — выше моих сил.

— О Джильда, — произнес он осевшим голосом. — Скорее бы прошла эта ночь.

Дэн положил трубку, убрал со лба мокрые волосы и вдруг услышал голос Вирджинии. На рояле она не играла, зато пела. Это было настолько ужасно, что он подскочил в кресле, как будто уселся на морского ежа. Разговор с Джильдой и успокоил его, и возбудил. Дэн немного нервничал, а «Изольда» еще больше его будоражила. В нем закипала ярость.

Какой у Кендэлл номер телефона? Он был нацарапан на каком-то клочке бумаги. Дэн нашел его, набрал и замер в ожидании. Пение сразу прекратилось. Затем раздался ее голос в трубке:

— Алло?

— Это Дэн Рассел, ваш сосед снизу, который имеет сомнительное удовольствие бесплатно вас слушать. От вас нет покоя ни днем, ни ночью, мисс Кендэлл! Если вы сию минуту не прекратите орать, я вызову полицию. Или лучше поднимусь и собственноручно сверну вам шею. Что вы себе воображаете? Почему позволяете себе нарушать среди ночи покой людей своими трелями?

— Извините, я об этом не подумала. Я тренирую перед сном голос.

— Почему бы вам не потренировать что-нибудь другое, не такое шумное. Ваши вокальные потуги сводят меня с ума. Если бы еще хоть петь умели! А от того, что я выслушиваю, можно просто оглохнуть.

— Не оскорбляйте меня, мистер Рассел! В четверг у меня прослушивание в Метрополитен-опера.

Дэн рассвирепел.

— Уверен, оно будет первым и последним. Но я вас предупредил. Прекратите испытывать мое терпение в самое неподходящее время суток. Иначе случится что-то страшное. Это мое последнее предупреждение. — И Дэн швырнул трубку.

Он прошел в спальню, бросил халат на банкетку и лег на кровать. Что эта Кендэлл о себе возомнила? Он ухмыльнулся, представив себе, что она действительно отправится на прослушивание в Метрополитен-опера. С таким голосом она далеко не пройдет. Или он совсем не разбирается в оперном пении? Может, другие и находят что-то прекрасное в вымученных воплях Вирджинии?

Как бы там ни было, он хотел, чтобы его оставили в покое. Это его право. Похоже, Вирджиния считает, что может сесть ему на голову. Но ведь существуют же в этой стране законы. Нет, он все-таки вызовет полицию, хотя внутренне Дэн почему-то сопротивлялся прибегать к этой мере.

Дэн лежал и прислушивался. Кажется, она сообразила, что он не шутит. Во всяком случае, все тихо. Он повернулся на бок. Странно, что Кендэлл никак не упомянула про его письма. И ни на одно не ответила.

Но не размышлять же ему ночью об этом поющем монстре? Есть кое-что более располагающее к мечтаниям. Он закрыл глаза и представил себе Джильду.

Когда Джером вошел в свою квартиру, то услышал тихую музыку. Он увидел свет в гостиной и открыл дверь. Дороти в блестящем белом халате сидела в кресле, подобрав под себя ноги. Она курила сигарету и листала журнал. Джером удивленно уставился на нее.