Фредерика Грэхем - Возвращенная к жизни

– Я буду готова, когда нужно, Джизус. Я сделаю все, как ты говоришь. Но как только появится возможность, я уйду из твоей жизни. Ева собирается исчезнуть и захватить с собой яблоко. Тогда тебе не нужно будет опасаться искушения. – Гордо подняв голову и грациозно выпрямившись, она покинула комнату.

6

Квартира Бертона занимала четвертую часть старого особняка. Потолки здесь были высотой в двенадцать футов, стены украшали ореховые панели, «паркетные полы – настоящие отполированные шедевры, мебель – сплошной антиквариат. Поскольку жилье считалось временным, и дом частично находился в состоянии ремонта, плату брали вполне приемлемую.

Мари расхаживала по квартире и восхищалась всем, что видела. По сравнению со стерильной больничной палатой здесь был сущий рай.

Предназначенная для нее спальня оказалась просторной и наполненной свежим воздухом. Оба окна, обустроенные балконами с решетками из кованого железа, на которые можно было выходить, перешагнув через низкий подоконник, выходили на улицу. Девушка смотрела на проносившиеся внизу автомобили и пыталась представить себе более тихие и спокойные времена.

– Замечательная улица. Я чувствую себя так, будто нахожусь на движущейся площадке.

– Я использовал эту комнату как кладовую, – извинялся Джизус, вынимая из шкафа кипу книг.

– Не утруждай себя. – Мари положила руку на ладонь Бертона. – Оставь все как есть. Я здесь долго не задержусь.

Джизус после поцелуя, который так потряс его, всячески старался как-нибудь случайно не прикоснуться к Марии. Теперь же он твердо положил руки ей на плечи. Он хотел попросить у нее прощения. И он желал целовать ее снова и снова.

– Знаю, что ты смущена и рассержена. Я тоже пребываю в растерянности. Но есть одна вещь, в которой не сомневаюсь. Хочу, чтобы ты была здесь. В этом я абсолютно уверен. Поцелуй в данном случае ничего не изменил. Может быть, теперь мы заключим перемирие?

– Не люблю быть, кому бы то ни было в тягость, я, возможно, мало что знаю о себе, но это уж знаю точно. – Девушка вызывающе посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты была здесь, но не собираюсь умолять тебя, чтобы ты осталась навсегда. Это ты решишь сама.

После этих слов Мари почувствовала, что борцовский запал у нее окончательно пропал. Ситуация была очень непростая, но, даже если ей было бы куда податься, она все равно предпочла бы остаться с Джизусом.

– Я хочу отработать свое содержание.

– Что ты предлагаешь?

– Пока я нахожусь здесь буду убирать и готовить.

Бертон пожал плечами.

– Идет. А теперь я намерен отправиться с тобой по магазинам и приобрести что-нибудь из одежды.

В универмаге Джизусу пришлось настоять на том, чтобы Мари купила себе хотя бы самое необходимое. Как только он предлагал ей то, без чего, как она считала, можно обойтись, она тут же возвращала эту вещь обратно. Поход за покупками превратился в противоборство характеров, и, когда они возвращались домой, трудно было определить, кто же из них победил.

Как терапевт, Джизус наблюдал за реакцией Мари на окружающую ее толпу, на суету в магазинах и на все коллизии во время путешествия по шумному городу. Она прекрасно освоилась в этом море впечатлений. Когда пришло время ей окунуться вновь в поток жизни, он оказался вовсе не таким уж пугающим.

– Ну и как это было – снова войти в мир обыкновенных людей?

Девушка не сразу нашлась с ответом. Она и не задумывалась о том, что посещение магазинов было чем-то, чего она долгое время не делала.

– Абсолютно нормально.

– Хорошее начало.

– И что же мне теперь предпринять, чтобы закрепить успех?

Вопрос пришелся очень кстати. Госпиталь обязал его проводить лечение, пока память Мари не восстановится.

– Тебе нужен кто-нибудь, с кем ты могла бы поговорить, кто помог бы тебе вспомнить подробности твоей жизни.

– Как насчет тебя?

– Я уже есть в твоих воспоминаниях?

Мари кивнула.

– Другими словами, мне нужен кто-нибудь, с кем я чувствовала бы себя более раскованно.

– У меня есть друг – Джанет Кертис, у нее частная практика. Она согласна встретиться с тобой, если ты захочешь.

– Ты думаешь, это поможет?

– Во всяком случае, не повредит.

Мари смотрела в окно на проносящиеся мимо машины.

– Готова делать все, лишь бы узнать, кто я такая. Буду рада встретиться с ней.

– Итак, вы – Мари. – Джанет Кертис изучала сидящую в удобном кресле по ту сторону стола молодую женщину.

– Возможно, нет. – Девушка разглядывала небольшой кабинет, восхищаясь тем, с каким вкусом и как изысканно просто он был обставлен.

– Я впервые слышу, чтобы всего два слова можно было использовать так результативно. – Джанет откинулась на спинку стула. Она сразу же поняла, почему Бертон так рисковал и почему он был так очарован этой прекрасной молодой женщиной.

Мари переключила внимание на Кертис. Она думала, что та окажется, старше. Она не ожидала увидеть такое изумительное сочетание ума и изящества. Мари задавалась вопросом, каковы были их отношения с Джизусом. Оба психолога стоили один другого. Ни тайны, ни темное прошлое не стояли между ними.

– Вы когда-нибудь имели дело с таким случаем, как у меня? – спросила она.

– Нет.

– И все же намерены ринуться в бой? – Мари улыбнулась. – Мне кажется, я боюсь своего прошлого.

– В таком случае, вот что мы должны будем с вами делать – снимать постепенно, слой за слоем, то, что мешает вашей памяти, пока вы не почувствуете себя достаточно сильной, чтобы взглянуть на все целиком.

– Но у меня не так много времени. – Мари подняла голову, и Джанет ощутила сильный характер, скрывавшийся за ее хрупкой внешностью. – Я должна узнать ровно столько, сколько нужно, чтобы дальше как-то самостоятельно жить.

– Нельзя торопить события. Все должно случиться само собой.

– Вы можете загипнотизировать меня и заставить вспомнить?

Джанет задумалась.

– Гипноз может помочь вам, но несколько позже. Сейчас в нем нет необходимости.

– Я вам скажу, в чем нет необходимости. В том, чтобы я жила на средства Бертона, дожидаясь, пока моя память окончательно восстановится. И в том, чтобы оставаться в городе, где находится человек, дважды пытавшийся убить меня. – Мари удалось произнести все это спокойным голосом, хотя она чувствовала себя так, будто при большом стечении народа произносила пламенную речь.

– Вы сердитесь, дорогая. Это в данной ситуации нормально, и не нужно так старательно это скрывать.

От спокойного замечания Джанет возмущение Мари, которое она пыталась подавить, стало постепенно угасать. Наконец она, глубоко, вздохнула.