Флора Поллинг - Песня жаворонка

Ей хотелось понять, откуда взялась усталость, которую она заметила в его глазах. Куда делась его прежняя открытость и что заставило его стать осторожным и замкнутым? Она задала ему простой вопрос, желая узнать, где он работает, но получила слишком уклончивый ответ…

И откуда у него на руке роскошные золотые часы, которые могут позволить себе только очень состоятельные люди? Может быть, он потратил на них все свои деньги в один из безумных моментов, когда человека охватывает необъяснимая эйфория и ему на все наплевать? С ее братом случалось нечто подобное. Однажды летом Макс взял и за один-единственный день растратил в Лас-Вегасе почти тысячу долларов — весь свой летний заработок от продажи гамбургеров. Понятно, для индустрии развлечений Лас-Вегаса такая сумма была каплей в море. Но, например, для семьи Элис Лоуэлл это были очень приличные деньги, которые к тому же предназначались для оплаты обучения Макса в колледже. Несмотря на всю серьезность проступка, мать не стала наказывать и даже не отругала ее младшего брата. А просто сказала:

— Сынок, Бог дал тебе возможность совершить ошибку, чтобы в другой раз твой выбор оказался правильным.

И следующим летом Макс сумел по-настоящему распорядиться своим заработком: он своевременно внес плату за обучение и получил сертификат по бухгалтерскому учету.

Может быть, то же самое происходило и с Тони. Возможно, свою зарплату за несколько месяцев он решил потратить на роскошную безделушку — на эти дорогие часы, сверкающие теперь золотом на его руке. Отчаянные парни всегда так делали. Но ведь Тони уже далеко не сумасбродный мальчишка…

Хотя то, что она мысленно называла безумством, не объясняло его внешней замкнутости. Очень жаль, что связь между Тони и Максом прервалась. Если бы они продолжали общаться, то ей стоило лишь позвонить домой и поговорить с братом. А уж Макс наверняка посвятил бы ее в подробности того, что случилось с Тони после его отъезда из Саммерсвилля.

Этот отъезд был больше похож на бегство. И никто из прежних друзей-приятелей не поддерживал с ним связь. Его младший брат Лео все-таки угодил в тюрьму. А отец почти каждую ночь проводил в баре и под утро кое-как добирался до дома, проклиная все на свете. Эта невеселая история имела логический конец. Как-то на рассвете Боулера-старшего обнаружили на улице без сознания. Полицейский патруль вызвал «скорую». И врачи определили, что смерть наступила от сердечного приступа. Но все понимали: причина — в чрезмерной дозе спиртного.

Отец Тони умер в тот же год, когда ее мать попала в автокатастрофу. Элис была слишком поглощена заботой о беспомощной матери и не смогла присутствовать на похоронах Боулера-старшего, хотя ее волновало, приехал ли Тони, чтобы проводить отца в последний путь. Судя по слухам, в Саммерсвилле Тони так и не появился. Элис знала, что его жизнь в семье была нелегкой, но отказывалась понять, почему он все-таки не смог выкроить время, чтобы приехать на похороны отца.

Она тряхнула головой, не желая больше застревать на прошлом. Этим утром ей прежде всего хотелось понять, почему Тони так изменился? То, что он сообщил о своей профессии, возможно, выглядело неуклюже, но, может быть, он просто стеснялся своей работы? В конце концов он же заработал деньги на учебу, как и она. А учился в одном из престижных технических колледжей на тихоокеанском побережье.

Как ни печально, но со времени отъезда Тони из Саммерсвилля она о нем почти ничего не слышала. Видимо, его мечты о большой карьере рухнули и он остался ни с чем. Вот и Элис точно так же, бесславно, завершила свою учебу в университете. Их жизненные пути пересеклись как раз в то время, когда каждый ощутил себя неудачником. Возможно, ночная встреча в ресторанчике и была случайной. Но в каждой случайности есть своя закономерность.

В этот момент зазвонил телефон. Элис тупо уставилась на аппарат, не решаясь взять трубку. Может быть, это Тони? Хотя вряд ли, он ведь только что ушел. Элис нехотя протянула руку…

— С-слушаю!

— Элис, это Мэрион Уиланд!

Профессор Уиланд! Ее любимая преподавательница в университете! Но почему она звонит?

— Д-да, я слушаю вас.

— Знаешь, Элис, я так расстроена, что ты бросила учебу. Должна признаться, ты была моей лучшей студенткой.

И слова эти мгновенно вернули ее к переживаниям по поводу внезапного решения оставить университет. У нее никогда не было возможности сказать Мэрион Уиланд о том, как она любила заниматься у нее на семинарах, слушать ее лекции. Но слова застряли в горле, словно камень.

— Элис? Почему ты молчишь?

Она проглотила комок и с трудом ответила:

— Д-да, проф-фе…

— Можешь называть меня Мэрион, — мягко перебила ее преподаватель. На несколько секунд воцарилась тишина. — А вторая причина, по которой я звоню тебе, заключается в том, что у меня к тебе есть предложение.

Элис еще крепче вцепилась в трубку.

— Д-да, Мэрион…

— Ты очень способный в литературном отношении человек. Что, если тебе начать писать статьи и доклады и зарабатывать этим?

У Элис перехватило дыхание. Она невольно издала ликующий возглас.

— Я согласна!

Мэрион доброжелательно усмехнулась.

— Вот и отлично! Я не сомневалась, что ты правильно отнесешься к моему предложению. Кстати, у тебя есть пишущая машинка?

— Д-да. Т-только… очень с-старая, — запинаясь, ответила Элис.

— Не вопрос, дорогая. Я договорюсь, чтобы тебе выделили электрическую пишущую машинку. Печатать на ней удобнее, чем на механической. В общем, увидимся, и я расскажу тебе о первом задании…

Когда Элис повесила трубку, то некоторое время не могла даже пошевелиться. Трудно было поверить, что ей так повезло. Зарабатывать литературным трудом — это для нее предел мечтаний! И сразу же вспомнилось, в каком отчаянии она пребывала всего несколько часов назад. Поднявшись, Элис прошла в кухню и достала из вазочки пару конфет.

Запивая их кофе, она подумала о том, что судьба дает ей дополнительный шанс продвинуться в занятиях литературой.

— Мистер Боулер, ваш серый выходной костюм выглажен и висит в кабинете, — сухо доложила Рут, когда Тони, запыхавшись, остановился возле двери.

— Я, кажется, немного опоздал, — сказал он.

— Немного? — переспросила секретарша, подчеркивая, что это слово не отражало всей серьезности ситуации, и демонстративно взглянула на элегантные часики с перламутровым циферблатом.

Тони подарил их ей на прошлое Рождество. И при каждом удобном случае она поглядывала на них.

— Уже девять тридцать! — Рут подняла глаза, и Тони заметил, что ей не терпится узнать, почему он опоздал. — Правление в полном составе ждет вас, а вы выглядите так, будто…