Барбара Ханней - Дитя цветов

Но ее мать отреагировала негативно на преподнесенный ей дочерью сюрприз. Впрочем, этого следовало ожидать. Лили не удивилась реакции Ферн, она знала, как будет нелегко все ей объяснить. С ее-то гордостью и принципами, с пренебрежительным отношениям к деньгам!

— Присядь, мам, — попросила тогда девушка. Они стояли в саду перед своим крохотным домиком с видом на пляж. — Только не расстраивайся.

— Я в порядке, дорогая. Но скажи, что мне делать с этими деньгами? — спрашивала Ферн.

— Мама, ты же и так это прекрасно знаешь, — негодовала девушка.

— Ах, ты, наверное, имеешь в виду операцию, да, дочка? — спросила мать.

— Конечно, эти деньги нужны на операцию! Теперь доктор Пил из Брисбена занесет тебя в свой список, — терпеливо объясняла Лили. Ей надо было обязательно уговорить мать на операцию.

Ферн молча смотрела на море. В ее глазах застыла грусть.

— Ферн Муни, ты не будешь глупой и не откажешься от операции! Я и слышать об этом не хочу! — настаивала Лили.

— Я буду обязана этой женщине по гроб жизни, — сказала мать, нахмурившись.

— Нет, ты никому не будешь обязана, мама. Ни Одри, ни отцу. Нам по праву принадлежат деньги. Отцу надо было дать тебе их много лет назад. Ты это знаешь, и Одри тоже знает. В любом случае она унаследовала миллионы, оставшиеся от Маркуса. Для нее подобная сумма — не такая уж большая потеря.

— Так, значит, ты ездила на запад, чтобы просить милостыню? — спросила Ферн у дочери.

— Нет, не милостыню. Я хотела любым способом раздобыть деньги, необходимые тебе на операцию. Ведь я знала, что у нас их попросту нет, — терпеливо объясняла Лили. — Я бы никогда ничего подобного не сделала для себя, ни у кого бы ничего не попросила. Клянусь тебе, мам! Я это сделала только ради тебя, потому что ты сама никогда не думала о деньгах. Ты — уникальный человек. В молодости, когда есть здоровье, можно себе позволить быть святым, всем помогать, тратить свое здоровье на других. Но сейчас тебе действительно нужны деньги.

Если б только Ферн проявила здоровый эгоизм! Хоть раз!

Недавно девушку осенила догадка: Маркус бросил Ферн, потому что в один прекрасный момент их представления о жизненных ценностях и о будущем резко разошлись. Отец оказался противоположностью матери, он был амбициозным, честолюбивым, стремился к славе, богатству, успеху. А мама хотела простой тихой жизни, она всегда была счастлива в своем крохотном городке, в маленьком домике и почти без денег. И уж тем более без славы. Смыслом ее жизни являлась помощь другим людям, самопожертвование, она ненавидела быть в центре внимания. Поэтому Ферн просто отошла в сторону и пропустила Маркуса вперед, когда он захотел двигаться дальше и добиваться большего.

— Ты всегда поступала импульсивно, — вздохнула мать.

— Прошу тебя, подумай хорошенько, мам. Доктор Пил уверяет, что после операции ты станешь другим человеком, — настаивала Лили.

— Эта операция всегда была важнее для тебя, чем для меня, — не сдавалась Ферн.

— Но ты же ее сделаешь? Подумай о страшной альтернативе — стать калекой, прикованной к постели. А эта боль, которую ты испытываешь! Со временем она станет только сильнее, ты это понимаешь? — девушка уже начала злиться по-настоящему.

О,х и трудно же убедить упрямицу Ферн сделать что-то хорошее для себя! Ферн покачала головой.

— Не хочешь думать о себе, подумай обо мне и о своих внуках! — молила Лили.

— О внуках? — поразилась мать.

— О возможных, теоретических, потенциальных внуках, — слегка покраснев, поправила себя девушка.

Ферн улыбнулась, ее глаза заблестели от радости.

— Какой чудесный стимул! А у тебя уже есть возможный, потенциальный отец для возможных, потенциальных детей? — спросила она весело.

— Только в теории, — покраснела Лили. — Но не отвлекайся от темы. Ты ляжешь на операцию или нет? — она затаила дыхание.

— Признаюсь, перспектива оказаться в инвалидном кресле меня напугала, — сказала Ферн.

— Только представь, мам, ты опять вернешься к активной, счастливой жизни, сможешь подолгу копаться в саду, гулять по пляжу, плавать в океане.

— Ты ради меня совершила смелый и добрый поступок, доченька, а я веду себя как неблагодарная ворчунья, да? — спросила мать, сдаваясь.

— Точно, ты иногда умеешь быть самокритичной, мам. — Лили повеселела. — Хватит ворчать, Ферн Муни! Теперь ты будешь благоразумна, не так ли?

— Хорошо, буду, — заулыбалась Ферн. Девушка счастливо улыбнулась в ответ. Ну, наконец-то!

Она обняла мать.

Ферн еле дошла до забора, отделяющего сад от пляжа. Она тяжело опиралась на костыль. Лили понимала, что каждый шаг дается матери через сильную боль. Слава богу, доктор Пил сдержал слово и назначил операцию на следующую среду!

Все будет хорошо, доктор обещал.

— Тебе звонили! — крикнула мать.

Девушка поднялась с камней и поспешила на пляж.

— Кто? — удивилась она.

— Дэниел Рентой, — ответила Ферн.

— Что он сказал? — спросила Лили.

— Он хочет поговорить с тобой. Я обещала ему позвать тебя, но сказала, что я медленно хожу, поэтому он перезвонит через десять минут, — ответила мать.

— Хорошо, — девушка старалась не выдать своего волнения.

У Лили бешено забилось сердце, десять минут показались вечностью. Она помогла матери зайти в дом и поставила чайник.

— Я ведь не встречалась с Дэниелем Рентоем? — спросила Ферн.

— Нет. Я познакомилась с ним в Джиджи-Спрингс, — сказала девушка.

— Кажется, он сказал что-то о человеке по имени Джессика, — произнесла мать.

— Джессика? Это его дочь. Он сказал, что она приехала с ним? — спросила Лили.

— Я не уверена, дорогая, но я думаю, тебе надо забыть о чае и немедленно ему позвонить. Полагаю, у тебя есть его номер? — спросила Ферн.

— Да, конечно, — ответила Лили.

— Ну, тогда иди, — сказала мать.

— Хорошо.

Трубку взяла Джессика. Лили занервничала и тут же устыдилась: испугаться одиннадцатилетнюю девочку!

Что это со мной? Откуда это волнение?

— Это Джессика? — спросила девушка.

— Да. А как вас представить? — тут же спросила дочь Дэниела.

— Это Лили, подруга Дэниела. Могу я с ним поговорить? — спросила она.

— Подождите, я его позову, — ответила Джессика.

Через несколько секунд она вернулась к телефону.

— Папа ответит вам из кабинета, — сказала девочка.

Лили отметила, что энтузиазма в голосе девочки явно поубавилось.

— Привет, Лили, — произнес Дэниел.

— Привет, Дэниел.

— Так приятно слышать твой голос! Как дела? — спросил он.

— Прекрасно. Я так рада, что Джессика дома! Как все прошло?