Джеки Браун - Утешительный приз

– Я надеялась, что ты нашла кого-то особенного, чтобы привести на мою свадьбу, – холодно сказала Элли. – И я еще не получила твой ответ на наше пригласительное письмо.

– Это потому, что я еще не решила… приду одна или с кем-то.

– Но ты должна прийти, – чуть не простонала Элли. – Ты же должна быть подружкой невесты. – Ее искреннее огорчение могло бы разжалобить Эмили, если бы Элли не добавила тут же: – Если ты откажешься, я буду вынуждена пригласить на нашу свадьбу кузину Констанцу, а она так растолстела после того, как вышла замуж.

Эмили изумленно посмотрела на нее:

– Констанца только что родила ребенка, Элли!

– Привет! Уже три месяца прошло. А если она будет такими же медленными темпами сбрасывать вес, она и в августе все еще будет толстой.

– Трагедия, – пробормотала Эмили.

– Кроме того, органди персикового цвета, который я выбрала для платья подружки, совершенно не идет ей.

Эмили видела это платье. Ни его цвет, ни фасон не пошли бы ни одной подружке невесты, независимо оттого, какой у нее цвет лица или какая фигура. Не потому-то Элли и выбрала такой цвет?

– Подумай еще! – взмолилась Элли.

Да, согласиться с сестрой куда легче, чем выслушивать ее нытье. Эмили, в душе кляня себя, кивнула:

– Хорошо, я подумаю.

– Отлично! – Элли от радости по-детски хлопнула в ладоши, а потом задала вопрос: – А ты приведешь своего нового мужчину на мою свадьбу?

Эмили лишь крепче сжала в руке ножичек:

– Вряд ли.

Элли нахмурилась:

– О, так, значит, ты придешь одна…

– Я не говорила, что вообще приду.

– Эм, – заныла ее сестра. – Ты должна!

– Потому что буду выглядеть в этом платье лучше, чем Констанца?

– Конечно не поэтому. – Элли покусывала губу. – Но ты должна прийти. Я наметила тебе в пару Гранта Барримора. Ты знаешь его.

Да, она знала его. И к тому же терпеть не могла. Рид и Грант были старинными друзьями. Они были членами одной студенческой организации в колледже и считали себя братьями. Но это не помешало Гранту приставать к Эмили однажды ночью, после чрезмерного возлияния.

Неужели больше нет людей, которые были бы способны на преданность и воздержание? Неужели Эмили была единственной, кто ценил честность и считал, что доверие – основа любых отношений?

Мадэни.Мысли о нем всплыли откуда-то из ее подсознания. «Вот кто способен на это, – решила она. – Человеку, который позволил женщине поцеловать его так, как это сделала я, и который в тот же вечер расстался с ней на пороге ее квартиры, было понятно, что такое воздержание».

– А это будет съедобно?

Вопрос Элли вернул Эмили к действительности. Захлопав глазами, она взглянула на сестру:

– Ч-что?

– То, что ты готовишь. Это съедобно? Выглядит не очень аппетитно. – Элли даже сморщила нос.

Эмили опустила глаза на месиво, оставшееся от лимона. Она срезала всю цедру и большую часть горькой белой сердцевины. Маринад был вконец испорчен. Придется делать его заново…

Эмили не выходила у Мадэни из головы всю неделю, начиная с бессонной ночи в воскресенье. Чем больше времени он проводил с ней, тем больше ему хотелось находиться рядом. А после того поцелуя его стали посещать запретные мысли…

Дружба. Это было то, что он предложил ей, когда они обедали в «Фуванге». Это было то, что он выказал ей позже, когда внимательно слушал планы, касающиеся будущего ресторана.

Дружба. Такого у него не было ни с одной женщиной. Дружеские отношения с женщинами случались, но они не становились настоящими друзьями. Он хотел гораздо большего от Эмили. Но дружба – это все, что он мог ей предложить.

«Переспи с ней». Таков был совершенно бесполезный совет Азима. Азим считал, что Мадэни должен завести с Эмили короткий роман, но такой, чтобы он доставил им обоим радость, а в конце купить ей какую-нибудь дорогую побрякушку. И он должен сделать это сейчас, пока еще имеет право. Тогда он вконец избавится от мыслей об Эмили Мерит и других женщинах. Азим произнес это и в воскресенье вечером – слава богу, что на арабском, – когда они подъехали к дому Эмили.

Даже когда Мадэни вернулся к машине, минуты через две, а не пять, которые обещал Азиму, его друг продолжал подзуживать его:

– Не понимаю я тебя. Почему ты здесь, когда молодая красивая женщина одна в своей квартире и раздевается сейчас, пока мы тут разговариваем?

– Замолкни и веди машину!

– Твое настроение улучшилось бы, если бы ты позволил себе немного выпустить пар. Я могу развернуться на следующем светофоре и отвезти тебя обратно. Сомневаюсь, что она будет возражать против такого вторжения.

– Нет.

Но его друг продолжал, словно не слышал Мадэни:

– Судя по тому, как она смотрела на тебя сегодня, она обрадуется твоему приходу.

– Я сказал – нет!

– Я мог бы вернуться за тобой утром, не слишком рано. – Азим повернулся и подмигнул. – У тебя будет прекрасная причина поспать подольше.

– Хватит! – рявкнул Мадэни, когда эротические картины замелькали в его голове. – За ужином сегодня Эмили спросила меня, не трудно ли это – быть одновременно твоим работодателем и другом? Предупреждаю тебя, Азим: если ты будешь продолжать в том же духе, я перестану быть и тем и другим.

– Твои угрозы были бы более действенными, если бы я поверил им. – Азим невозмутимо улыбнулся. – Мы слишком долго знаем друг друга.

– Вот и я о том же подумал. – Мадэни взъерошил волосы и громко вздохнул.

– Ты злишься не на меня. Ты злишься на самого себя.

– Дело сделано, Азим. Сколько раз я могу повторять это тебе?

– Нет. Помолвка официально не объявлена. Твой отец прислушается к тебе. Он разумный человек, его нельзя обвинить в отсталости взглядов. Он внес много изменений в Кашакре, привел наш народ в новое столетие.

– Он почитает старые традиции.

– Ты просто глупец.

– Только не начинай снова. Не надо. По крайней мере, не сегодня. – Мадэни потер глаза, вдруг почувствовав страшную усталость. – Я слишком устал, чтобы продолжать наши препирательства.

– Потому что ты понимаешь, что я прав, – сказал Азим, а потом спросил более спокойным тоном: – А может быть, кто-то еще начал менять твои взгляды?

Теперь, спустя четыре дня, Мадэни обдумывал эти слова друга. Он сидел на балконе своей квартиры за чашкой сладкого черного кофе, столь любимого у него на родине. Далеко внизу, на Медисон-авеню, царило оживленное, как обычно в это время дня, движение.