Г. Де Растиньяк - Приключения нежной Амелии

После того, как воцарился мир, и оба врага-любовника кое-как отдышались, полковник ушел с гордо раздутой грудью, в полном сознании своей неотразимости, пообещав напоследок Александрине, что нынешним вечером он появится у нее на ужине, а затем проведет с ней полную удовольствий ночь.

Александрину последнее обещание воспламенило больше, чем она сочла это нужным показать. Она относилась к числу тех женщин, которые в силу их темперамента не способны были коротать ночи в одиночестве, не подвергаемые лихим атакам дерзкого и неутомимого мужчины.

Но до вечера предстояло кое-что сделать. У нее не вызывала сомнений серьезность намерений полковника относительно брака с Амелией. А значит, ей предстояло посредством тонкой и продуманной подстановки убедить далекого возлюбленного Амелии, который, судя по его письмам, был до крайности обеспокоен ее долгим молчанием, что Амелия охладела к нему и увлеклась другим.

На губах мадам играла издевательская улыбка, когда она открыла потайной ящичек в стене и извлекла из него шкатулку с письмами Эрнста. Письма эти аккуратно изымались ею, но никогда не уничтожались. Она представляла себе, как омрачится лицо Эрнста в момент получения написанного ею письма. Разумеется, у него земля поплывет под ногами. Правда, на какой-то момент ею овладело опасение, что он может бросить все на произвол судьбы и кратчайшим путем приплыть во Францию, пытаясь спасти то, что еще можно спасти. Эта мысль повергла Александрину в тем больший ужас, что она была абсолютно уверена, что полковник всю вину за крушение своих планов, расстроенных приездом молодого человека, возложит на нее.

Но Александрина быстро успокоила себя, сказав, что в такой ситуации ей следует полагаться на свою ловкость, и в любом случае необходимо удерживать Эрнста от поспешных действий столь долго, сколь это необходимо для того, чтобы связать Амелию неразрывными брачными узами с полковником. А уж потом у нее будет достаточно времени, чтобы отозвать молодого человека под каким-либо предлогом назад и проявить заботу о бедном юноше, утратившем надежду. И в этот раз мечтательный мальчик, до сих пор противостоявший ей с такой силой характера, не сумеет выпутаться из ее силков!

Представив себе, в какой жар она ввергнет любезного молодого человека в интимные минуты своих утешений, Александрина пришла в хорошее расположение духа. И пока ее перо, торопясь, царапало бумагу, ее воображение столь живо нарисовало картины будущих радостей, которые она будет делить с несчастным получателем этого письма, что по телу ее пробежала сладострастная судорога.

Мадам не догадывалась, что события в далеком Сан-Доминго в известном смысле благоприятствовали ее замыслам, но по сути своей подготавливали полное крушение ее далеко идущих планов. Проще говоря, другая женщина, не зная того, прилагала все усилия, чтобы разлучить Эрнста с его любимой Амелией, но плоды этой интриги собиралась присвоить себе.

Эрнст уже окончательно оправился от своего заболевания и при поддержке месье Дюклюзеля со всем энтузиазмом молодости приступил к исполнению воли умершего Сен-Фара, рассчитывая при помощи денег, некогда взятых Дюклюзелем у отца Амелии и умноженных благодаря искусным спекуляциям, прийти к тому счастливому положению, которое гарантировало бы Амелии обеспеченную и благополучную жизнь.

Жерар Дюклюзель, который, не без своекорыстия правда, всегда был готов помочь молодому человеку словом и делом, за несколько недель после его окончательного выздоровления пригляделся к нему и стал ценить его больше и больше. Эрнст, столь немногословный в оценках самого себя, наряду с выигрышной внешностью и завидными манерами обладал острым взглядом на реальности жизни, а также живым умом, который в союзе с незаурядной физической силой позволил ему без промедления сориентироваться в новом окружении. И потому не понадобилось много времени, чтобы заложить основы будущего благосостояния и будущего – как он полагал – счастья.

С помощью Жерара он купил на аукционе крупные угодья, ранее принадлежавшие соседу Дюклюзеля. Тот из-за своей тяги к роскоши и расточительности оказался на грани разорения, и ему не оставалось ничего другого, кроме как продать свое имущество с молотка и навсегда покинуть Сан-Доминго.

Жерар посоветовал своему юному другу купить эту основательно запущенную плантацию, и бывших денег Сен-Фара как раз хватило для приобретения земли, усадьбы и части живущих там рабов. После того, как покупка свершилась, и нотариус заверил в столице договоры на куплю-продажу, Эрнст, преисполненный гордости, отправил Амелии письмо, где сообщал, что он к своему большому удовлетворению исполнил первую часть обязательств, взятых перед ее отцом, и ныне, пусть с некоторыми оговорками, может быть причислен к числу землевладельцев Сан-Доминго. Он писал это письмо в большой, хотя и убого меблированной библиотеке усадьбы Буамуатье – так называлась приобретенная им плантация. Он имел основания быть довольным своей покупкой. Земельные угодья, перешедшие к нему, были весьма плодородны, а кофейные посадки хотя и основательно запущены, но со временем обещали принести немалый доход.

Жерар первое время каждый день приезжал к нему на пару часов, совершал совместно с ним длительные поездки верхом по землям плантации. Он дал весьма полезные советы и обещал отослать в распоряжение Эрнста своего собственного управляющего – в порядке помощи.

Эрнст, который впервые воочию столкнулся с теневыми сторонами жизни плантаций, был приведен в ужас состоянием барака-казармы для рабов, утрамбованный глиняный пол которого был сплошь продырявлен термитами. Месье Пино, прежний владелец плантации, постоянно нуждался в больших суммах денег на свои расходы, и его рабы были плохо кормлены и еще хуже одеты. На теле большинства из них были видны широкие рубцы от ударов кнута. На своего нового владельца они смотрели испуганными глазами и явно не были уверены, что от него можно не ожидать чего-либо худшего.

Эрнст, доброе сердце которого сжалось при виде этих убогих людей с черным цветом кожи, приказал в качестве первого шага устроить обильный обед из запасов провианта, предоставленного ему Жераром, поскольку сараи и склады на плантации были выметены подчистую. Он не успокоился до тех пор, пока самые сильные из негров не приступили к возведению нового деревянного дома на удобном для жилья месте в тени могучего дерева, где должны были жить рабы, а на будущее он предполагал возвести для них несколько приспособленных для жизни строений.

Старые бараки он приказал спалить, и Жерар, которого ни в коем случае нельзя было заподозрить в сентиментальном отношении к неграм, поддержал его в этом намерении, заметив: