Черил-Линн Браун - Дикая роза

Оба, как по команде, обернулись к дальнему столику.

— Да, эта леди из другого анекдота… — пробормотал Билли. — Она и есть твоя подруга?

— Это мисс Адамс, риэлтер, — гордо заявил Мартин. — Догадываюсь, что она пришла сюда из-за меня.

— Она улыбается, ты улыбаешься, она смотрит на тебя, а ты на нее… — понимающе оценил ситуацию Билли. — Ладно, Бэрк, забирай пиво и дуй отсюда. Не годится заставлять леди ждать.

Мартин, возбужденный, как мальчишка, взял кружки и пошел к столику в углу, пытаясь не расплескать пиво.

— Подозреваю, что вы пришли ко мне, — заявил Мартин.

Мисс Адамс приветливо улыбалась, радуясь дружелюбной атмосфере, царившей в маленьком придорожном баре.

— Вы правы, я к вам. Присаживайтесь, — указала она на потертую кожаную банкетку.

— Приехали поговорить о пожаре? — брякнул Мартин.

Кэти-Линн окаменела, сразу забыв о том, что хотела пригласить этого человека на церемонию награждения.

— Я думала, вы сболтнули о пожаре со зла. Вы хотите сказать, что это правда? — с трудом выдавила она.

Мартин пристально смотрел ей в глаза.

— Ага. У нас связаны руки, но мы не собираемся сидеть и ждать, когда «Браун» погубит поселок.

— Вы лишитесь всего… Огонь не станет разбираться, где свое, а где чужое. Ваши дома сгорят дотла. Как вы будете жить?

— По-вашему, милочка, лучше любоваться тем, как сотня голов скота будет подыхать от теплового удара или ломать себе ребра, прыгая через забор в поисках глотка воды или охапки травы? — Представив себе эту картину, Кэти-Линн заерзала на стуле. — Впрочем, не лучше будет и когда поросят накроет половодьем.

Кэт со стуком поставила кружку, вскочила и выбежала на улицу. Жадно глотая холодный воздух, она пыталась справиться с приступом тошноты.

— Вам плохо? — спросил бросившийся следом Мартин.

— Отстаньте от меня! — крикнула Кэти-Линн, прыгнула в «линкольн», и колеса машины заскрежетали по гравию.

Это она так близко к сердцу приняла разговор о смерти? Такое у многих городских неженок бывает. Мартин вырос на ферме и привык к естественному круговороту «рождение — жизнь — смерть». Ему даже трудно было понять категорическое нежелание людей говорить о неизбежном.

Отец и мать Мартина умерли. Хоть были они уже очень пожилыми, сын болезненно переживал утрату, оплакивал их уход. Он часто вспоминал дорогих ему стариков, потому что любил родителей и берег память о них. Он знал с колыбели: только тот, кто способен тосковать о навсегда ушедших, сам будет достоин доброй памяти людей.

Может быть, Кэти-Линн так расстроилась из-за того, что недавно перенесла тяжелую потерю? Кого она оплакивает? Родителей? Любовника? Брата или сестру?

Мартин не раз пытался хоть что-нибудь выведать про ее семью. Бесполезно. Наверное, считает: тебе, мол, какое до меня дело? Конечно, женщина подобного типа никогда не доверится человеку его круга. Предпочтет, видимо, заплатить две сотни долларов какому-нибудь городскому шарлатану-психоаналитику за возможность поделиться своими бедами.

Да, разные они с мисс Адамс люди, так что стоит сказать самому себе: у тебя свои заботы, у нее — свои и оставь человека в покое. Ради долины Маккейба такая не откажется от визита в парикмахерскую или к зубному врачу. Кэти-Линн — честолюбивый, энергичный и удачливый риэлтер. У нее нет времени ни на возню с грязными, нищими фермерами, ни на свидания с аборигеном типа мистера Бэрка.

— Вот так-то, старина, — сердито пробормотал мистер Бэрк, будто поставив точку в затянувшемся разговоре.

Глава 5

Приближался вечер, и тени тянувшихся ввысь небоскребов с каждой минутой становились длиннее и темнее. Кэти-Линн медленно ехала на банкет в городской деловой центр. Улицы в этот час пустынны, не то что днем, когда здесь негде яблоку упасть.

Час назад настроение у нее было — хуже не придумаешь. Хотелось бежать куда глаза глядят. Казалось, что жизнь загнала ее в угол, из которого уже не выбраться. Но сидя за рулем машины, она немного успокоилась, сумела взять себя в руки. Когда ничего другого не остается — надо смириться с реальностью.

Финансовый и деловой успех… Разве не к этому она стремилась? Жаль, конечно, что «Браун девелопментс» прибрал к рукам этот несчастный Бушбрук, но она-то, Кэти-Линн, тут при чем? Она сделала свою работу вполне профессионально. Остальное от нее не зависит.

Конечно, провести вечер, ограждая себя от чужих локтей и хлопая в ладоши, ей не улыбалось, но что поделаешь? Достижения торговцев недвижимостью всегда отмечались пышно, и сегодняшний вечер не станет исключением. Ее будут чествовать, поздравлять; более того, последняя удача поможет восстановить пошатнувшийся было авторитет. И, значит, история с Блейном Тернером забудется раз и навсегда.

Чуть раньше Кэти-Линн в нерешительности стояла перед платяным шкафом, не зная, что ей надеть. Господи, кому какое дело до ее внешнего вида? Все равно она идет на праздник одна. Мартин не будет танцевать с ней ни сегодня, ни в какой-нибудь другой вечер. Жизнь развела их по разные стороны баррикады. Победа одного неминуемо означает поражение другого. Казалось, пора бы привыкнуть к мысли, что ей всюду предстоит быть одной, но так грустно к подобному привыкать…

Успех всегда давался Кэти-Линн дорогой ценой: сегодняшний вечер был очередной платой. Нелегко было бросить смущенного и обескураженного Мартина у бара, хотелось вернуться, окликнуть его и объясниться. Но удалось перебороть это желание. Что дало бы продолжение того разговора? Только усугубилось бы взаимное непонимание. Впрочем, в глубине души она сознавала: Бэрк заслуживает объяснения.

У Кэт уже выработалась привычка — никого не допускать до своих переживаний. Стена, которую она воздвигла между собой и людьми, не только оберегает от чужого грубого вторжения, но еще и защищает ее от лишней боли. Откуда знать недотепе мистеру Бэрку, что ни один мужчина не был так близок к тому, чтобы разрушить эту невидимую стену, как он? Это-то и испугало, это-то и заставило трусливо удрать из бара и оставить человека в полном недоумении. Ну не объяснишь же ему, что знакомство с ее прошлым не принесет добра обоим.

В общем решено: сегодня она идет на вечер одна, а с завтрашнего дня начинает новую жизнь…

Ее нынешний наряд — итог ее безразличия к сегодняшнему торжеству. Загадала, что наденет первое же платье, которое с закрытыми глазами вынет из шкафа. Рука выхватила довольно короткое вечернее платье из золотистой парчи. Ну, значит, так тому и быть! Удлиненный лиф подчеркивал стройность фигуры. Глубокий вырез на спине, длинные рукава — ничего не скажешь, фасон оригинальный. Сюда еще черные туфли с золотой отделкой плюс золотые кольца серег, и можно ехать.