Личное дело майора (СИ) - Кистяева Марина

– Ты чего, маленькая? – Он продолжал держать ее в своих руках, не спеша нависая.

Улыбнувшись ему в шею, Тома качнула головой, молча прося продлить их общее единение.

Он понял ее, сильнее прижав к себе. Так сильно сжал, что едва косточки не захрустели.

– Тебе идет загар.

– Спасибо.

– Со мной по заграницам особо не полетаешь, – как-то глухо и хрипло заметил он.

– Есть Крым. Анапа. Сочи. Карелия, наконец.

Услышав последний пункт, Тихонов громко хмыкнул.

– Ну да, и комары.

– И что? Может, я спокойно отношусь к комарам?

– Следующим летом проверим. К матери на огород отвезу тебя.

Сказал и замер в ожидании ответа.

Тома не стала медлить. Не сделала даже секундной паузы.

– Я заранее запасусь спреями и различными гелями. Полную косметичку набью ими. А у меня, знаешь, какая большая косметичка!

– Верю, – сказал он, продолжая всматриваться ей в лицо.

И вроде бы даже улыбнулся.

Но одними губами.

Тома не выдержала. Вздохнула. И что ей с ним делать? Снова допустить, чтобы колючками обзавелся? Броней?

Иногда у взрослых мальчиков так и остаются тараканы, что щедро заползают им в головы в детстве, пока те разбирают машинки, выясняя, из чего состоит игрушка. Это нормально. Тома не считала себя мудрой или взрослой.

Похищение изменило многое в ней. Находясь, там, в яме, она сравнивала себя с героиней «Молчания ягнят». Ту спасли, и ее спасут! Она снова и снова перебирала события прежних дней. Она не делала никому плохого? Почему она?..

На этот вопрос не нашлось ответа. Выбор маньяка пал на нее. Рандомно.

Еще она помнила тот день. В мельчайших подробностях. Когда Женя принял ее в свои руки. Его глаза, его запах. Они впитались в нее, проникли под кожу. Можно ли влюбиться в своего спасителя? Спорный вопрос.

Сначала Тамара хотела просто отблагодарить его. Почему-то именно его. Мама говорила, что вопрос решен.

Но нет… Она должна была сама.

В Женю она влюбилась, когда увидела выходящим его из спорткомплекса. Смеющимся. Довольным.

Ее сердце екнуло.

Дальше… Ну что дальше? Чудила она. Бывает такое.

Можно и дальше продолжить, будет ли смысл?

Она мало что поняла из его признаний про отца и квартиру, в которой они сейчас находились. Ее задело другое – его мысли о том, что Женя не пара дочке судьи. Ну бред же!

У нее в обозримом будущем прекрасная профессия.

– Как ты думаешь Елена Викторовна меня пошлет, когда я попрошу у нее разрешения за тобой ухаживать?

Говорят, это женщины любят поболтать после секса. Томе было настолько кайфово находиться рядом с Женей, что она готова молчать, ни единого слова не говорить. Лишь кутаться в его руки. Остальное – потом.

Но ему не терпелось. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. Намного чаще, чем требовала физиология. А ее?.. Кажется, тоже.

– Хм. – Тома заелозила, удобнее устраиваясь. Хотя куда еще. – А ты намереваешься за мной ухаживать? По-настоящему.

– Совершенно верно.

Его губы прикоснулись к ее волосам. Господи… Как же приятно! Лежала бы так бесконечно. И мурчала периодически. А еще тихо молилась, чтобы счастье не заканчивалось.

Никогда.

– Это хорошо. Мне по классике жанра надо будет покочевряжиться, да? – Тома говорила, а у самой грудь распирало от счастья. В горле ком образовался, и голос предательски дрогнул. Еще немного – и расплачется, глупая. Тихонов точно оценит ее душевные порывы.

– Если только немного, Том.

Евгений переменил положение, мягко опрокидывая ее на диван и нависая сбоку. Тома не сопротивлялась. Пусть делает что угодно, лишь бы никуда не уходил.

– А если я не буду кочевряжиться? Такой вариант подлежит рассмотрению? – продолжила она. Ей было мало контакта их тел. Не надышалась еще.

В глазах Жени промелькнуло удивление, которое он постарался быстро скрыть. А вот не нахмуриться не получилось.

– Том, я люблю тебя. Признаю, вел себя порой неадекватно. Даже не порой, а в большинстве случаев. И ты не будешь на мне отыгрываться? Эй-эй! А это что у нас тут…

Она все-таки не сдержалась и заплакала. Точнее, одинокая слеза потекла из глаза.

Которую он смазал большим пальцем.

– Любишь? Дошло до тебя?

– Готов голову пеплом посыпать.

Тома качнула головой и прикрыла глаза на пару секунд.

Ей необходима тишина… Чуть-чуть, совсем немного.

– И какое тут отыгрываться, Жень? Я так хочу быть с тобой. Как сейчас… Каждую свободную минуту. Знаю, девочкам вроде как положено поломаться немного…

– Давай будем считать этот этап пройденным и учтенным за то время, что ты попу грела на пляже? – с надеждой и чересчур поспешно сказал Женя, сжимая ее сильнее. – Я с ума сходил. Сначала тебя потерял, потом твоя мать сказала, что ты улетела. У меня сразу в голове – с кем?..

– Одна я улетела. Мне… – Тома зажевала нижнюю губу, подбирая слова. – Это тоже сложно объяснить, Жень. Наверное, как в твоем случае с отцом. Я столько за тобой бегала…

– Прости за это…

Он прервал и себя, и ее поцелуями. Тома с удивлением отметила, как низ живота снова потянуло, прострельнув желанием. Соски тоже отреагировали, бесстыдно напряглись. Женя прижимал ее едва ли не вплотную к себе, поэтому они уткнулись ему в грудь.

– И когда между нами что-то сдвинулось, я не могла остаться здесь. Мне надо было уехать.

– Надо – значит надо. Сейчас ты как?

– Сейчас? Офигенно.

Евгений боднул ее шутливо лбом.

– Я не в моменте.

– Да и не про него.

Они оба разом замолчали. Иногда тишиной сказать можно куда больше, чем словами. И взглядами. Телами.

– Я тебя к Сотову приревновал в аэропорту, – выцедил из себя Евгений, кривя губы.

– О! К Климу Васильевичу?

– Васильевичу?

Тома видела, как после отчества из глаз Жени уходит колючесть. Она клокотала где-то на дне, то поднималась, то опускалась. Они говорили урывками, всплывающими фразами. Эмоциями.

Сердцами.

Еще никогда ранее Тома не чувствовала такого сильного единения с Женей. Он тоже. Она в этом не сомневалась. Кто-то может спросить – почему? Да потому. Иногда не надо задаваться лишними вопросами, стоит прислушаться к себе.

Сожалела ли она о том, что их отношения развивались именно так? Нет. Значит, это их путь.

И они стоят в самом начале.

Женя провел рукой по позвоночнику, вдавливая пальцы в кожу.

– Я снова хочу тебя. Наверное, рано?

– Да, – кивнула она, сохраняя во чтобы то ни стало серьезную мину. – Мы калорий потратили дофига. Я есть хочу.

– Черт, Томка, точно!

Женя рыпнулся вскочить с дивана, но Тамара непонятно каким чудом удержала его, обвив ногами крепкий торс. Мужчина отреагировал должным образом – сразу прекратил какие-либо движения, поддался ей, остановился.

– Тут холодильник пустой.

– Я подозревала. Поэтому согласна на пиццу.

– Том, давай что-нибудь более… хм… интересное что ли. Сейчас ресторан выберем и…

– …и к пицце газировку. Вредную. А пиццу я хочу на тонком тесте. И чтобы было много-много сыра.

Она говорила, а сама тянула на себя Евгения. Сладить с таким бугаем оказалось не так-то легко. Детинушка ей достался сильный.

– Понял. Сделаю сейчас.

– Не сейчас… Через минут десять, – прошептала Тамара, нацеливаясь на его губы.

Майор расставил руки по обе стороны от ее лица.

И снова этот взгляд… В самую душу.

– А мне надо говорить, что я тебя люблю? – едва слышно, почти не размыкая губ, прошептала Тамара, одновременно впуская его в себя и прикусывая мочку уха. – Или обойдешься?

– Надо, – довольно разулыбался Женя. – Причем каждый день.

эпилог

Несколько месяцев спустя

– Никогда бы не подумала, Борис Витальевич, что буду строгать рядом с тобой салаты.

Генерал Тихонов довольно засмеялся.

– Да брось, Елена Викторовна, вон как ловко орудуешь ножом.