Притвориться ее боссом - Елена Григорьевна Макарова
Губы Арины нежны точно бархат и пленительны как сам порок. Предавался бы ему снова и снова. Будь моя воля я бы трахал ее рот языком, но приходилось исполнять роль порядочного, твою мать, мужчины, и держать себя в руках. Покорился Арине, полностью передал ей бразды правления.
Я рисковал, но понимал, что давить нельзя: бабочка должна добровольно приземлиться на паутину. Наверняка, трещотки из финотдела уже напели ей, какой я кобель и вообще свинья последняя, ни одной юбки не пропускаю. От их трепа с каждым разом становилось все сложнее уложить в постель новенькую сотрудницу. А с Ариной это во сто крат труднее. Я даже думал, что невозможно. Но нет ничего невозможного. Необходимо действовать тоньше и потратить больше времени, чем на других. Требовался иной подход.
Пока я, как девственница перед первым разом, затаил дыхание и ждал, когда все сделают за меня, Арина снова поцеловала. Увереннее, требовательнее. Ее сладкий язычок прошелся по краю моих губ, и я с внутренним ликованием приоткрыл рот, впуская его внутрь.
Только демоны в аду, — в котором я непременно буду гореть, — знали, чего мне стоило сдерживать себя. Арина становилась все смелее: руки обвили мою шею, грудь прижалась к моей, не оставляя между нами пространства. Огромных усилий стоило не распускать руки, и лишь осторожно касаться ее плеч и спины. Нежность шелка и запах духов кружили голову, подтачивая выдержку. Напрасно я считал Арину ангелом, она самый настоящий змей-искуситель.
Всё полетело к чертям, когда она заставила меня откинуться на спинку дивана и оседлала сверху словно дикая наездница. Узкая юбка, собираясь складками, устремилась вверх, открывая вид на умопомрачительные ноги, увенчанные кружевом чулок.
Дьяволица! Кто носит в такой мороз чулки!?
Руки сами потянулись к соблазнительным бедрам. Исследовали все то, что осталось скрытым под унылой офисной одеждой. Проклятое кружево было и там! Это оказалось выше моих сил, и я рывком прижал Арину к себе, срывая с губ стон. Музыка для моих ушей.
Но рядом с Ариной, казалось, я становился ненасытным: чем больше она позволяла, тем большего я хотел. Поднял взгляд, изучая ее лицо: прошелся по алым губам, линии точеных скул, будто горделиво вздернутому носику и утонул в меду ее глаз. Никогда не встречал женщин красивее. Любовался бы ей бесконечно.
Поддавшись безотчетному желанию, пальцы коснулись ее щеки. Арина чуть наклонила голову, прижимаясь к моей ладони. Будто искала нежность, тепло, заботу — любовь. Вдруг я увидел хрупкой и ранимой.
Опустив подрагивающие ресницы, она приблизилась и подарила долгий сладкий поцелуй. Как безмолвное согласие, как обещание. Невольно я прикрыл глаза, полагаясь лишь на чувства. Поэту лишь ощутил, как Арина отстранилась и, едва касаясь губами, произнесла у самого уха:
— Вызови мне такси, — поднялась, оставляя меня в разочаровании сидеть на диване.
Наблюдал как она с беспристрастным лицом поправляет неприлично оголившую бедра юбку, укладывает непослушные пряди волос.
Я, дурак, в очередной повелся на ее игру. Поверил ей. Она так правдоподобно изображала заблудшую овечку. Нет, я просто видел то, что хотел, и игнорировал действительность, а она была такова, что Арина считала ниже своего достоинства спать такими, как я. Заносчивая сучка.
— Конечно, — без возражений согласился, в свою очередь примеряя на себя одну из своих ролей галантного мужчины. Отыскал телефон в прихожей, где впопыхах бросил его вместе с ключами на столик.
Все время, что мы дожидались ее прибытия, провели в неловком молчании. Лишь когда я проводил Арину до такси, услужливо открывая перед ней дверь, она обронила бесцветное: “Спасибо”
Я вернулся в дом. Налил себе виски. Пил из бокала Арины, на котором остались следы ее помады. Будоражила мысль, что мои губы касались стекла точно там же, где и ее.
Недосягаемая Арина. Что же с ней делать?
На время я отложил решение этой проблемы, и занялся насущными делами. Набрал Вадиму: болван действовала слишком топорно и не остался незамеченным. Да еще эти его дружки. Остолоп.
— Бро! — раздалось радостное в трубке. — Если ты по поводу цыпочки, то сегодня я не стал падать ей на хвост: ты же сам увел ее. Я подумал, это не по-пацански — подсекать за друганом.
— Молодец, — похвалил как преданного пса. — На этом твоя миссия закончена.
— Больше не следить за ней?
В этом больше не было необходимости.
— Нет, ты узнал достаточно.
— Будут еще поручения?
Вряд ли я вновь свяжусь с этим кретином — проблем больше.
— Нет, будет просьба.
— Какая? — радостно приготовился выполнить всё, о чем не попрошу.
— Разберись со своими дружками-торчками! — яростно выкрикнул в трубку. — Сегодня трое пытались у меня выбить твой долг. Что за х*йня? Ты уверял, что с прошлым покончено.
— Так и есть! Но долги… Это ж такое дерьмо…
Дрожащий голос и путаная речь не заставляли сомневаться, что он напуган. Врать не стал бы.
— Сколько? — сжалился над идиотом.
— Триста кусков.
— Я одолжу, — это самый верный способ решить проблему. Не желал больше встречаться этими барыгами, особенно когда со мной Арина.
— Спасибо, бро!
— В счет зарплаты, — уточнил, чтобы он сильно не радовался. — Тебе очень долго придется вкалывать в «Orlov Group».
— Да я с радостью! У вас там неплохо кормят.
— Только, чтобы эти деньги пошли на уплату долга, а не на дурь, ясно? — в очередной раз предупредил.
— Да не дурак я, понимаю, что мне яйца отрежут, если не верну.
Я сбросил звонок и набрал сообщение Арине. Она уже должна быть дома.
“Добралась? Без проблем?”
Видел, что оно доставлено и что Арина прочла. Но не спешила отвечать. Наказывала меня игнором? Ничего, потом я ее буду наказывать. Одним разом не отделается.
Бросил телефон на кровать и пошел набирать ванну. Когда вернулся, стягивая одежду, заметил на экране послание от Арины. Ожидал чего угодно, только не фото ее чудесных ножек в пене, небрежно уложенных на бортик ванны. В паху болезненно заныло: ведь это могла быть моя ванна, и мы могли бы быть в ней вместе.
“Рад, что у тебя всё в порядке. До завтра”, — набрал скупой текст, а сам отправился под душ. Желательно ледяной, иначе не уснуть до утра с таким стояком.
Но это не помогло — сон все равно не шел. Тишина пустой квартиры давила.
Давно за тридцать, а я чувствовал себя пятилетним сопляком, которого одного оставили дома на ночь. Кровать
