Линн Брайант - Сорвиголова

Дейр со стоном закрыл лицо ладонями. Он больше не мог выносить взгляда Кейси, в котором, ему казалось, читалось осуждение.

— Да, среди прочего, — глухо ответил он.

— Прости меня. — Кейси, словно извиняясь, коснулась его руки, затем крепко схватила ее, горя желанием, чтобы Дейр ее обнял. — Прости, в тот день я не помнила себя от горя и, должно быть, наговорила тебе, немало ужасных слов, но я не помню, что я тогда говорила.

— Я заслужил каждое слово и даже слов похуже.

— Нет, Дейр, я не должна была упрекать тебя в смерти отца и тем более винить тебя в ней. — Кейси потянула Дейра за руку, стараясь отвести ее от лица. — Дейр, пожалуйста, посмотри на меня.

Дейр медленно уронил руки и взглянул на Кейси. Он плакал, его щеки были мокры от слез.

— Но ты была права, — сказал он. Рыдания сжимали ему горло, он едва мог говорить. — Это я виноват в гибели Кейса. Ему было шестьдесят восемь лет — слишком много, чтобы заниматься тушением пожаров. Я должен был отыскать путь убедить его отойти от дел.

— Успокойся, — прошептала Кейси, вытирая ему слезы.

— Он… он был моим лучшим другом. Я любил его больше своих братьев… своего отца. — Голос Дейра снова надломился. — И он погиб по моей вине.

— Успокойся, Дейр. Успокойся, ты не виноват, что он погиб. — Взяв лицо Дейра в ладони, Кейси попыталась осушить его слезы нежными поцелуями, вытирала их пальцами, но они текли, не переставая. — Прости, что я обвинила тебя в его смерти. Я знаю, как ты его любил.

Прижавшись своей щекой к щеке Дейра, Кейси тоже перестала сдерживать слезы — слезы печали за Дейра и его потерю. Она много плакала в день гибели отца, вспомнилось Кейси, но Дейр не плакал. Он просто стоял рядом и поддерживал ее в горе, загоняя свое горе внутрь, потому что хотел быть сильным, чтобы помочь ей. Теперь она должна помочь ему и поддержать его.

Кейси придвинулась ближе и покрепче обняла Дейра. Руки Дейра обхватили ее, словно малого ребенка, запутавшись пальцами в ее волосах. И так они долго плакали вместе, поддерживая друг друга.

Господи, до чего же ему дорога Кейси, думал Дейр, сильно прижимая ее к себе. Он пронес любовь к ней через всю свою жизнь, но никогда не любил ее крепче, чем сейчас, когда она плакала вместе с ним, разделяя его горе. Мужчина не должен плакать, ему следует быть сильным. Потом он снова станет сильным, но сейчас Дейру хотелось только одного: чтобы Кейси была рядом с ним.

Душу медленно заполняло облегчение: Кейси больше не винила его в гибели отца.

Три последних года Дейр прожил, преследуемый болью и чувством горя и вины за смерть Кейса, поэтому слезы продолжали течь из его глаз, пока… пока кошмар окончательно не оставил его, не исчезли терзавшие его душу фурии и в его сердце не воцарился покой.

— Прости, — прошептал он прямо в повлажневшие от слез волосы Кейси.

Кейси подняла голову и улыбнулась сквозь блестевшие на ее зеленых глазах слезы.

— Никогда больше не смей говорить, что ты в чем-то виноват, — предупредила она, доставая несколько салфеток из коробки на прикроватном столике. Протянув одну из них Дейру, она высморкалась и промокнула глаза. Дейр тоже вытер лицо, не отрываясь глядя на Кейси. Отбросив салфетку, она поцеловала его, затем снова устроилась в его объятьях, прижавшись к нему боком и положив голову ему на грудь.

Прижимая ее к себе одной рукой, Дейр пригладил другой ее спутанные волосы.

— Я пытался…

— Что? Дейр, пожалуйста, скажи мне, что ты пытался сделать? Скажи, что тебя мучает. Не держи в себе.

Дейр тяжело вздохнул.

— Я пытался поговорить с Кейсом, — хрипло начал он и прочистил горло. — Наверное, сотни раз, но всякий раз не мог заставить себя произнести ни слова. Он был очень гордым человеком. К тому же страшно упрямым. Ему было бы очень больно услышать от меня, что он больше не годится для пашей работы, что он слишком стар для нее и должен уйти на покой. Ты понимаешь, Кейси?

— Да, — ответила Кейси, ласково поглаживая его по плечу. Хотя она не слишком хорошо знала своего отца, она могла понять, что он чувствовал, потому что они с Дейром были слеплены из одного теста, а Дейра она знала чрезвычайно хорошо. Гордость была его второй натурой. Что его ждет, если он не сможет больше ходить? Не сможет заниматься любимым делом?

— Кейс всегда говорил мне, что, когда он больше не сможет тушить пожары, его жизнь кончится, — тихо произнес Дейр. — Работа была смыслом его существования.

— Я знаю, — печально подтвердила Кейси. — Он любил ее больше моей матери.

— Он обожал твою мать, Кейси. Может быть, у него и не хватало душевных сил возвращаться домой каждый вечер, но он любил ее.

Кейси поудобнее устроила голову на плече Дейра.

— Может быть, он и любил ее, не спорю, зато он ненавидел меня. Если бы не я… если бы я не родилась, она осталась бы здоровой.

— Кейси! — Дейр стиснул ее в объятьях, стремясь успокоить. — Кейси, что ты, это не так. Он любил тебя. — Он снова обнял Кейси, затем ласково провел пальцами по ее волосам. — Не проходило и дня, чтобы Кейс не признался мне, что он тебя безумно любит, и не похвастался, какая ты у него растешь умница. Он страшно гордился тобой. Спроси у любого из ребят, они тебе подтвердят.

— Тогда почему его никогда не было дома? — почти закричала Кейси с прорвавшейся болью, которую всегда скрывала от всех. — Почему он не приезжал на мои дни рождения, на Рождество? Почему он не приехал на мой школьный выпускной бал? И не говори мне, что из-за работы. Вы с ним занимались одним и тем же, однако ты практически всегда находил возможность вырваться домой на Рождество. И на мой выпускной бал ты тоже сумел приехать. А если тебе не, удавалось попасть домой на мой день рождения, ты, по крайней мере, не забывал прислать мне подарок. Что мешало моему отцу поступать так же? Он всегда находил время смотаться в Вегас или в Рино, а приехать домой к маме и ко мне он почему-то не мог.

— Кейси, откуда мне знать, чем он руководствовался в своих поступках, — сказал Дейр, продолжая гладить ее по волосам. — Но мне кажется, он считал себя неудачником. Кейс мечтал, чтобы у него было много детей, и винил себя в том, что они с женой были бездетны. Однажды он признался мне, что когда узнал, что Элиза забеременела тобой, то подумал — свершилось чудо. К тому времени твоей матери было уже около сорока, и она боялась, что ей уже слишком поздно иметь детей. Затем во время родов у нее случился удар, и Кейс почувствовал себя виноватым, что настоял на рождении ребенка. Он также ощущал за собой вину, что не может выполнить данное ей обещание жить всей семьей в большом городе. Поэтому он работал, надрываясь из последних сил, а когда работы не было, просто не находил себе места от тоски. Тогда чувство вины и печали доводило его до безумного отчаяния.