Даяна Тейт - Пока ты рядом

Как в трансе, Линнет медленно шла по улицам, останавливаясь у витрин, где женщины неутомимо плели кружева, которыми славится Бурано. Повернув на улицу, ведущую к каналу, по обе стороны которой располагались рестораны, она оказалась перед церковью на большой рыночной площади, где вовсю шла торговля.

Старушки в черных шалях покупали овощи, смешиваясь с туристами, которые рассматривали фигурки животных из стекла и кружевные салфетки, и среди них, неожиданно и невероятно, как мираж, появился Макс ди Анджели. Высокий и заметный, он стоял, обняв одной рукой опущенные плечи одной из таких старушек, которая держала свою корзинку для овощей.

Линнет остановилась посередине улицы, сознавая, что неприлично откровенно глазеет на него, не в состоянии что-либо с собой поделать. Но он ее не заметил. Он смеялся, смеялась и старушка — она просто-таки кудахтала от всего сердца, и Линнет увидела, как она легко шлепнула Макса по ляжке, как будто они только что обменялись солеными шуточками.

Она наблюдала эту сценку со все возрастающим недоверием, но это действительно был Макс, хотя что он здесь делал и в такой компании, она не могла себе представить. Чем бы он ни занимался, она решила, что он не должен застать ее наблюдающей за ним, и собралась уже шмыгнуть обратно по улице и спрятаться в одном из магазинов, когда, продолжая смеяться, он повернулся и взглянул прямо ей в лицо.

Линнет окаменела. Теперь она не могла исчезнуть или сделать вид, что не заметила его. Кроме того, сказала она себе, выпрямляясь, она не сделала ничего плохого. Ведь она не преследовала его и даже не подозревала, что он может оказаться здесь, так почему же снова чувствует себя виноватой?

— Линнет! — позвал он, и, хотя его тон был обычным, это прозвучало как приказ, и она медленно пошла к нему.

— Добрый день, — она вежливо кивнула старушке, которая смотрела на нее снизу вверх живым, заинтересованным взглядом. Линнет слушала, как Макс объясняет, кто она, понимая, несмотря на быстрый темп его речи, как он говорит, что она англичанка, и помогает присматривать за Косимой. Но она почти не поняла ответ, кроме фразы о том, что Макс всегда был шалуном и, слава богу, теперь он немного исправился!

— Альба была моей нянькой так давно, что я даже не помню, сколько лет назад, — сказал Макс с улыбкой. — Она пришла к нам в дом с Бурано и в конце снова переехала жить сюда.

Линнет улыбнулась ей, как старой знакомой, когда Альба снова подняла свою корзинку, попрощалась и отправилась к группе своих товарок у одного из лотков.

Оставшись наедине с Максом, Линнет сказала;

— Дина взяла с собой Кэсси в гости, вот я и решила отправиться на экскурсию.

— Ты не обязана отчитываться передо мной, чем занимаешься в свободное время, — сказал он.

На нем были брюки от того повседневного костюма, в котором он ушел из дома вчера вечером, хотя он был без галстука, рукава его рубашки были закатаны, а пиджак перекинут через руку.

— Я думала, вы в Венеции, — сказала она.

— Я не обязан отчитываться перед тобой, что я делаю в свободное время, — ответил он, и, подняв на него глаза, она увидела, что он смеется. Потом он сказал: — Ладно, я скажу тебе. Вчерашний ужин был таким скучным, что я, извинившись, ушел рано, сел на пароход и отправился повидать Альбу. К тому времени, когда мы прикончили бутылку вина и наговорились, я опоздал на последний пароход, и она оставила меня у себя — отчитав за то, что я так и остался плохим мальчишкой.

— Сразу видно, что она была просто счастлива повидать вас, — осторожно заметила Линнет, переваривая услышанное. Макс ди Анджели отправляется на великосветский ужин, а оказывается в гостях у своей старой няньки — явно испытывая взаимную любовь и удовольствие.

— Хотелось бы надеяться. Альба заменила мне мать, — сказал он с глубоким и неожиданным чувством. — Моя родная мать умерла, когда я был маленьким, и я видел отца гораздо меньше, чем Косима видит меня. Фактически между нами всегда была дистанция. Именно Альба выслушивала мои жалобы, промывала мои разбитые коленки и разнимала нас в драках, когда могла. Она была моим якорем.

Он говорил спокойным, мягким тоном, и Линнет не сомневалась, что он говорит правду, не только о своем довольно грустном детстве, но и о том, что он делал вчера вечером. Если бы всегда все было так просто, если бы она всегда была уверена в его откровенности и искренности…

— Почему ты загрустила? Если жалеешь меня как обездоленного ребенка, можешь оставить свое сочувствие при себе, — сказал он почти шутливо. — Я получал все самое лучшее — и в смысле образования, и в бытовом смысле — и я был единственным наследником своего отца.

— Можно быть обездоленным и в другом смысле, — заметила она, но он лишь улыбнулся и неожиданно, к ее удивлению, взял ее за руку.

— Сейчас единственное, чего мне хочется, — это поесть, — уверенно сказал он. Глядя на многочисленные рестораны с террасами, заполненными обедающими, которые явно получали удовольствие и от еды и от компании, он сказал: — Это мне напоминает зоопарк. Я знаю место поспокойнее, где превосходно кормят.

Линнет была так ошеломлена его жизнерадостным и в первый раз лишенным сарказма настроением, что не стала протестовать, когда он повел ее через мост вниз по тихому переулку. Переулок казался пустынным, и не верилось, что здесь где-то может быть ресторан, но Макс свернул под арку и повел ее по сумрачной галерее, которая вывела в крошечный дворик.

Во дворике стояло не больше полудюжины столов, покрытых скатертями в бело-розовую клетку, два из которых были заняты, толстые плети вьющихся растений покрывали стены, пчелы лениво жужжали над яркими цветами в кадках, и над всем этим было безоблачное голубое небо.

— Здесь не заказывают, — объяснил Макс, когда улыбающаяся девушка подвела их к столу. — Едят то, что подают. И еда всегда вкусная.

Он оказался прав. Сначала им подали жареные пирожки со шпинатом и сыром рикотта, а потом принесли блюдо, которого Линнет не знала.

— Фиори ди уккини, — засмеялся Макс, заметив ее недоумение. — Обжаренные в масле цветы тыквы. Не бойся — они вполне съедобны. Смотри. — Он забросил один из них себе в рот, съел и смотрел, как она сделала то же самое, обнаружив, что они нежны и восхитительны на вкус.

На второе была великолепная бродетти, или рыбная солянка из креветок, устриц, а также разнообразных видов рыбы, приправленная шафраном и томатами. К этому блюду подали белое вино в простом глиняном кувшине, и завершала еду корзиночка булочек.

— Это было превосходно! — сказала Линнет, чувствуя, что слегка переела. — Но если кто-то из посетителей не любит рыбу!..