Шеннон Уэверли - Неожиданный поворот

В первом свертке оказался желтый школьный автобус с тремя человечками внутри. Они вынимались — через дверь или через крышу. Джилл сразу предположила, что игрушка придется по душе малютке. И оказалась права.

— Бр-р-р! Бр-р-р! — С силой нажимая на автобус, она катала его по пластмассовому подносу, подражая шуму моторов. Автобус настолько заинтересовал ее, что на следующий сверток она не обратила ни малейшего внимания. Эйден подержал его над головой, но, видя безразличие девочки, передал Джилл.

— Тебе открывать, — произнес он, пожимая плечами: ничего, мол, не поделаешь.

Со словами: «Смотри, золотко, еще подарок от папы» — Джилл сорвала бумагу с коробки.

— Разве это не… — Тут она извлекла из ее недр нечто, от чего глаза ее полезли на лоб. — Бейсбольная перчатка?!

Мэдди подняла голову, но кожаная перчатка ее не привлекла. Иное дело — розовая крышка от коробки. Она немедленно погрузила ее в автобус вместе с тремя человечками и повезла. «Р-р-р-р».

— Да, бейсбольная перчатка, — невозмутимо согласился Эйден. — В наши дни девочки должны уметь играть в бейсбол не хуже мальчиков. Пусть учится с младых ногтей, а то потом будет пропускать мячи.

— Так-то оно так, но ведь и через год было бы не поздно.

Он взглянул на нее с деланной суровостью.

— Ох уж эти мамы! Никак им не угодишь!

На последней коробке, самой большой, стояло блестящее золотое клеймо лучшего в округе магазина. Сняв крышку и содрав верхний слой оберточной бумаги, Джилл растаяла от радости: под ним лежал костюмчик для Мэдди. До сих пор Эйден всячески увиливал от покупки одежды, даже для себя. А сейчас вот не поленился перерыть горы вещей в поисках нужного!

Костюмчик оказался матроской, синей с белым, как ей и положено быть. В летнюю жару ничего лучше не придумаешь! А рядом… рядом лежал точно такой же наряд, но уже ее размера.

— О! — только и могла воскликнуть Джилл, не в силах говорить.

— Это набор для матери с дочкой, — пояснил Эйден. — Если тебе не нравится, можно поменять. — Он посмотрел на нее оценивающим взглядом, словно стараясь представить себе Джилл в новом одеянии. — Мне показалось забавным, что вы будете одеты одинаково. Но если тебе это представляется чересчур забавным…

— Нет, нет, Эйден, мне все нравится. Просто я немного удивлена. День рождения ведь не мой, а Мэдди.

— Да. — Он издал смешок. — Но поскольку я не знаю, когда твой день рождения, я решил таким образом искупить все свои прегрешения.

— Благодарю тебя. — Не выпуская костюм из рук, со слезами на глазах, она села на стул. Посмотрела на своего ребенка, увлеченного автобусом, затем на Эйдена, ответившего ей таким же пристальным взглядом. В какое же ужасное положение она попала! Ее сопротивление тает, как сосулька под лучами солнца! Имея дело с таким человеком, как теперешний Эйден, невозможно сохранять безразличие. Невозможно делать вид, что он тебе чужой. Как же быть? Как вести себя дальше? Этого-то она и не знала.

К вечеру позвонил доктор Грогэн. Его интересовало, как себя чувствует Эйден.

— Вполне прилично. — Зажимая трубку головой, Джилл стянула с рук садовые перчатки и бросила на балконную скамью. — Сейчас он принимает циркулярный душ.

— Прекрасно. Это уменьшает боль и ускоряет выздоровление.

— Мы так и подумали.

— Есть ли существенные изменения в его состоянии?

— Его физическое состояние быстро улучшается. — Она перешагнула через кубики, которыми играла на балконе Мэдди, и уселась в свое любимое кресло. — Синяков и кровоподтеков почти не осталось, он уже не принимает прописанные вами анальгетики, а сегодня даже попробовал передвигаться без костыля. А вот что касается психики, то тут похвастать нечем.

— Но ведь после аварии прошла всего одна неделя.

Всего одна неделя?! Джилл совсем потеряла счет времени.

— Кое-какие мелочи он вспомнил. Вернулось, например, умение пользоваться компьютером. Он прекрасно разбирается во всех программах и файлах.

— О, это уже нечто!

— Он даже собирается пойти к себе на работу — вдруг что-нибудь подстегнет его память. Мы выбрали для этой цели субботний вечер — там в это время никого нет.

— Это не повредит, — согласился психиатр. — А как у него настроение?

— Как ни странно, хорошее. — Джилл мягко улыбнулась, вспомнив сегодняшний день рождения.

— Вы не замечали у него признаков недовольства или даже раздражения своим состоянием?

Джилл нагнулась и принялась строить из кубиков башню.

— Да нет, все в пределах терпимого.

— Может быть, уныния, подавленности?

— Понимаю, — подумав несколько секунд, сказала Джилл. — Вы считаете, что человек в его положении не может не быть подавлен и уныл.

— Это так, и тем не менее я не удивлен. Дело в том, что ваш муж человек совершенно удивительный. Вам, естественно, не может быть известно, что после приземления самолета он оставался на борту, помогая спасателям выводить людей?

Джилл выпрямилась в кресле и замерла.

— Этого я, конечно, не знаю. Помню лишь, что он покинул самолет одним из последних. А каким образом это стало известно вам?

— Стараясь восстановить наиболее полную картину того, что произошло, я беседовал с некоторыми членами экипажа. Эйден, полагаю, может даже получить благодарность.

— Как же ему это удалось? Со сломанной рукой? Весь в ушибах и ссадинах?

— Поразительно, не так ли? Еще одно доказательство того, насколько дух сильнее тела.

Джилл оперлась о ручку кресла, положила голову на руку. Она и прежде многому поражалась, а сейчас была в полной растерянности.

— Во всяком случае, — продолжал доктор, — если его настроение изменится, немедленно дайте мне знать.

— Непременно.

— Он должен прийти ко мне через неделю, но в случае чего я всегда найду для него время.

— Доктор Грогэн, вы не возражаете, если я задам вам глупый вопрос?

— Глупые вопросы, как известно, — это те, что остались незаданными.

— Бывает ли, что в период амнезии человек полностью преображается?

Телефон молчал. Джилл представила себе, как доктор в задумчивости поглаживает бородку.

— С ходу я бы ответил, что нет, не бывает. А почему вы спрашиваете? Эйден ведет себя иначе, чем прежде?

Джилл закрутила телефонный шнур вокруг руки.

— Пожалуй… Да, безусловно. — Прежний Эйден, эгоист до мозга костей, не стал бы оставаться в разбившемся самолете, помогая пассажирам выйти, но она об этом умолчала, а привела более близкий ей пример: — Он чувствует себя значительно свободнее с нашей дочерью, охотнее прежнего проводит с ней время. Ему даже нравится заниматься ею.