Ким Лоренс - Секретное оружие блондинок

Люси проснулась от грохота, доносившегося с улицы. Наверное, поздновато для утреннего хора райских птичек, но кому они сейчас нужны?

Разве не странно проснуться рядом с кем-то, зная, что достаточно просто повернуться и...

Несколько минут Люси лежала неподвижно. Почему нужно испытывать неловкость, если то, что произошло, было так естественно и прекрасно? Ей хотелось еще немного насладиться замечательной новизной ситуации.

Что сделает Финн, когда проснется и увидит ее? Ах, если бы он продемонстрировал ту же целебную власть, ту же ненасытность, что и... А может быть, не стоит ждать, пока он разбудит ее? Что, если самой разбудить его? Она тихо посмеялась над собственным нетерпением и с предвкушающей улыбкой повернулась.

Лицо Люси сразу вытянулось, уголки губ опустились, когда она не обнаружила темной головы, которую ожидала увидеть на соседней подушке. Она перевернулась на живот и задумалась, подождать его здесь или отправиться на Поиски.

Через три секунды решение созрело.

Люси накинула халатик, открыла дверь и позвала Финна. Он не откликнулся. Она обошла всю квартиру... и очень скоро поняла, что Финн исчез.

Он смылся, пока она не проснулась, даже не оставив записки... Он не хотел ее тревожить и... Парня можно извинить.

Нет, нет, не извиняю!

Люси увидела записку на каминной полке и вздохнула с облегчением. Схватив ее, она развернула бумагу и прочитала:

«Я услышал сообщение твоей сестры, оставленное на автоответчике, и собираюсь выяснить, в какую игру играет Кон. Знаю, ты будешь в бешенстве, но, как только я разберусь с этим, мы сосредоточимся на нас самих».

Люси постояла несколько минут, потом тщательно разорвала записку на мелкие кусочки и машинально уронила их на пол.

— Этого не будет. — Ее голос в пустой комнате походил на брошенный в гулкую пустоту камень; в груди она ощущала только тяжесть и холод. Она думала, что это имело для него какое-то значение. Она думала, что их близость стала чем-то особенным и для него. Ее тошнило от собственной глупости.

Люси с такой силой колотила по колену, что не услышала, как открылась дверь.

— Ты пишешь?.. Это хорошо.

— Энни! — Она вскочила с кресла, сильно встревоженная нездоровой бледностью и отсутствующим выражением лица сестры. — Не думала, что ты вернешься раньше завтрашнего...

— И я не думала... возвращаться. — Последнее слово Энни произнесла бесцветным, невыразительным голосом. И вдруг лицо ее сморщилось. — О господи, Люси, я хочу умереть!

Люси подбежала и обняла сестру.

— Не плачь, Энни. Он этого не стоит. Никто из них не стоит, — со злостью заключила она.

— Кон стоит. — Энни уткнулась ей в плечо. — Я люблю его! — прорыдала она.

Люси чувствовала себя совершенно беспомощной.

— Это Финн сделал. — Она гладила сестру по голове. — Но не волнуйся, я заставлю его пожалеть об этом. — Ее глаза превратились в щелочки. — Даже если это будет моим последним делом...

Энни подняла заплаканное лицо.

— Финн? А, ты имеешь в виду брата Кона. Почему с ним нужно что-то делать? Я его даже никогда не видела. Нет, это К... Кон... — Ее нижняя губка задрожала, и в голосе опять послышались слезы.

— Что сделал Кон, Энни? — осторожно спросила Люси.

— Это так ужасно! — прошептала та.

Тревога Люси усилилась.

— Ты можешь объяснить? — Ничего не может быть хуже того, что она себе представила.

Всхлипывая и вытирая тыльной стороной ладони мокрое от слез лицо, Энни кивнула.

— Я уже в порядке, — сказала она, отстраняясь от сестры и изящно — Энни все делала изящно — усаживаясь в кресло. — У тебя есть платок? — спросила она с бледной усмешкой и благодарно кивнула, когда Люси подала ей скомканную тряпочку. — Извини за истерику.

— Не извиняйся. — Люси устроилась на подлокотнике кресла и поглаживала волосы сестры. — Ты обнаружила, что он был дважды женат? — сочувственно спросила она.

— Господи, нет, это я знала с самого начала.

— Тогда что же?

— Он сделал предложение.

Люси понимающе кивнула.

— И повел себя непристойно, когда ты сказала «нет»? Разве можно согласиться, когда знаешь человека всего несколько недель... — усмехнулась она.

— Я сказала «да», Люси, — тихо призналась Энни. — Это произошло в первую ночь. Все было необыкновенно романтично, — мечтательно вспоминала она. — Обед в номере, свечи, тихая музыка, а потом... Ну, можно сказать, что такого стоило ждать, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Люси понимала.

— Тогда что же случилось?

Глаза Энни потухли, она обхватила себя руками, как будто озябла.

— Сегодня утром, — озадаченно произнесла она, — я просыпаюсь, а Кона нет... Я нашла его на балконе и сразу поняла, что произошло что-то плохое. Он выглядел таким чужим, далеким, таким холодным. Кон сказал... он наговорил много, но все сводилось к одному: он сказал, что не... не может... жениться на мне... — Слезы хлынули из глаз Энни.

Люси недоуменно нахмурилась.

— Но почему?

— He знаю... Ненавижу его! — прорычала Энни, — Нет! Не ненавижу. Я люблю его! Можешь думать, что я сумасшедшая.

— Нет, Энни, я знаю, что ты чувствуешь.

— Да?

— Да!

Энни нахмурилась, пытаясь прояснить ситуацию:

— Как ты узнала, что Кон был женат, и, кстати, откуда тебе известно имя его брата?

— А оттуда, что он бросился искать Кона.

— Правда? А я забыла оставить тебе номер мобильника. Знаешь, они воспитывались раздельно, — сообщила Энни. — Кон остался с отцом, а Финн уехал с матерью. Мне кажется, Кон все еще считает, что мать отказалась от него, предпочтя ему Финна.

— Это не вина Финна.

— О, Кон его не обвиняет, он говорит о брате только хорошее.

Люси испытала облегчение, оттого что Энни, кажется, не заметила, как при первом же намеке на критику Финна она, не задумываясь, бросилась на его защиту. Что это с ней? Парень — предатель! Хуже того, он — потребитель!

— И я не думаю, что Финн считает, будто жизнь в столь оживленных местах, как Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Чикаго, так уж привлекательна и удобна. Особенно если учесть, что он никогда ни в одной школе не учился долго, чтобы завести друзей.

Люси покачала головой, представив себе юного Финна, который, ведя цыганскую жизнь, ни одно место не мог назвать своим домом.

— Конечно.

— А можешь ты себе вообразить одного за другим четырех папаш в течение десяти лет?

— Нет. — В том, как Финн в своей личной жизни отсекал одно от другого, имелся некоторый смысл. Он не собирался проводить своего сына через то, что испытал сам, позволив ему привязаться к женщине, которая оказалась бы только эпизодом в его жизни.