Лора Брантуэйт - Загадки любви

— Нет, просто человек, который много всякого повидал и передумал.

— Понятно.

— А ты строишь из себя злую принцессу. Зачем? Ты ведь не такая.

— Абсолютно! — подтвердила Глория. — Кэнди у нас прекрасная принцесса. Так, Кэнди?

— И ты, Брут! — воскликнула Кэндис. — Послушайте, вы что, взяли меня в качестве объекта для шуток и упражнений в психоанализе?

— Нет. — Брэндон покачал головой. — По правде говоря, мы долго спорили, брать тебя или нет. Глория была «за», я «категорически против», а Майк воздерживался. И вот...

— Брось, ты сам кокетничаешь с Кэнди. Признай уж лучше, что думаешь о ней в последние дни непрестанно, — подал голос Майк.

Кэндис почувствовала, как расширяются глаза, но ничего не сумела с этим поделать.

— Предатель! — усмехнулся Брэндон и шутливо отвесил братцу подзатыльник.

— И все было совсем иначе, — подвела итог Глория.

Кэндис промолчала.

7

Это был необыкновенный день. Кэндис подумала, что нужно отметить его в календаре и отмечать как большой личный праздник.

Может, это ее второй день рождения? Не бывает так, чтобы настолько ценные подарки человек получал ни с того ни с сего.

Кэндис получила два: общение без масок и ощущение настоящей себя.

Да, Брэндон и Майк действительно дали ей ценнейший опыт простоты и искренности. После головомойки, которую ей устроили еще в машине, Кэндис почувствовала злость, угрызения совести, желание измениться. Не говоря уже о смущении, воодушевлении и чувстве опасности, которые она непрерывно испытывала рядом с Брэндоном.

После этого она молчала минут десять, а потом включилась в разговор, стала смеяться шуткам, подпевать популярным песенкам, доносившимся из динамиков роскошной стереосистемы, гордости Глории, — в общем, делать все, что естественно для жизнерадостной, веселой девушки.

— Вот, теперь хотя бы понятно, что ты живой человек, а не какая-то там Снежная королева, — добродушно заметил Майк. — Ты мне такая гораздо больше нравишься!

— Ах тебе нравится Кэнди?! — взвилась Глория. — Ну я тебе сейчас...

Она прибавила газу и выехала на встречную полосу. Слава богу, они уже далеко отъехали от города, и машин здесь было не так-то много. Кэндис зажмурилась и вжалась в сиденье. Глория демонически расхохоталась, как будто была ведьмой, заложившей на сверхскоростной метле крутой вираж.

— Глория, не сходи с ума! — завопил Майк.

— Глория!!! — рявкнул Брэндон.

Глория вернулась на свою полосу.

— Ну почему моя девушка слушается тебя? — вопросил Майк.

— Потому, что меня слушаешься ты. И это совершенно правильно: я старший.

— Вот видишь, Кэндис, как мне приходится нелегко? — обратился к ней Майк.

— Вот-вот, пожалуйся Кэнди, — проворчала Глория. — Она тебе нравится, она тебя понимает...

— Глория, неужели ты и впрямь считаешь, что я уступлю Кэндис этому оболтусу? — усмехнулся Брэндон.

— По правде говоря, нет. Более того, я в этом уверена! — Глория рассмеялась.

— А меня никто не хочет спросить?! — возмутилась Кэндис.

— Хм... — Брэндон сделал вид, что задумался. — Нет, ты знаешь, нет.

Ну что на это скажешь?

И с этого момента Кэндис не переставала ощущать себя его. Это было сладостное, томительное чувство, которое ни на секунду не отпускало ее. Как будто Брэндон все время держал ее за руку. Даже когда смотрел в другую сторону. Даже когда был на расстоянии нескольких ярдов от нее.

Кэндис подозревала, что, когда она вернется домой, чувство это все равно останется.

Они выбрали для пикника уютное местечко на узком песчаном пляже. Прямо за их спинами берег обрывался в океан и как будто делал последний вдох перед погружением в воду. Этот «вдох» — узкая полоска песка — и стал их прибежищем на несколько часов.

Кэндис стояла на ветру, наслаждалась соленым запахом океана, ощущением влажного песка под ногами и по-летнему теплого солнца на щеках.

— Хорошо? — спросил Брэндон совсем рядом с ее ухом. За шумом волн и ветра она не расслышала его шагов.

— Да! Я тысячу лет не ездила на пикник!

— Хм, а как же ты проводишь свободное время? Как отдыхаешь?

Кэндис задумалась. Сложно сказать, как ты проводишь свободное время, когда его у тебя нет — равно как нет и времени рабочего. Если ты не работаешь, тебе незачем и отдыхать.

— Эй, чего погрустнела? Ты работаешь на трех работах в две с половиной смены?

Кэндис пришла в себя. Брэндон ведь ждет ответа не избалованной великосветской барышни, а обычной работящей девушки. Пусть и с творческой профессией...

— Знаешь, у меня свободное время плавно перетекает в работу. Я хожу в музеи и театры, на выставки, презентации книг...

— Приятно. И все время в городе?

— Ну да.

— Не надоедает?

— Нет. То есть... да, очень. Но это лучшее, что я могу найти для себя в Нью-Йорке.

— А потом? Ты приходишь домой, и... что?

— Я прихожу домой... слушаю музыку, смотрю фильмы, читаю.

— Ты на редкость старомодна.

Это было последнее, что Кэндис ожидала услышать.

— По-твоему, мне нужно было бы таскаться по клубам, барам и ресторанам? — Она зло прищурила глаза.

— Почему же «нужно»? К тому же ты реагируешь так, словно я сказал тебе что-то плохое.

— А что — хорошее, что ли?

— Нейтральное. Может быть, это даже комплимент в моем понимании...

— Знаешь, скажи любой девушке, что у нее, например, старомодное платье, и погляди, что будет.

— А что будет? — Брэндон улыбнулся.

Какая же у него завораживающая улыбка — глаз не отвести...

Стоп-стоп-стоп! Кэндис, приди в себя! Это же мужчина, еще один мужчина, такой же, как Маркус Доннари!

А вдруг он не такой, как Маркус? А как ее отец, например? Или Джереми? Нет, не похож, совершенно не похож. Хотя справедливости ради надо сказать, что и на Маркуса он тоже не похож. Маркус как статуя: снаружи красиво, внутри камень. А Брэндон... Брэндон как замок: поглядишь — дух захватывает от красоты и мощи, а ведь в замке десятки помещений: комнаты, залы, коридоры, переходы, лестницы, библиотека, в конце концов, и оружейная тоже.

— О чем задумалась? Ты же девушка, наверняка знаешь ответ.

Кэндис с трудом вспомнила, о чем шла речь.

— Одно из двух: либо девушка расплакалась бы, либо влепила бы тебе пощечину.

— Значит, только два варианта? Или нежная, или злая? Хорошо. Я хочу пощечину. У тебя старомодное... старомодная куртка.

Кэндис развернулась и зашагала прочь, удивляясь, откуда только берутся такие невыносимые типы, как Брэндон.

Откуда — она не знала, но ей было очень трудно сдерживать улыбку, которая предательски растягивала губы.

Кэндис вернулась туда, где Глория и Майк поставили раскладные кресла, шезлонги и столик. Шезлонгов было только два, и один Глория и Майк уже оккупировали: полулежа на нем, они пылко целовались. По правде сказать, «пылко» — слишком бледное слово для описания этого процесса. Кэндис почувствовала, как до корней волос заливается краской. А она еще считала себя раскованным человеком! Ну да, любовные сцены в кино давно перестали ее смущать. Но тут ведь не кино! Тут два живых человека, тут настоящая страсть.