Лора Патрик - Белый рыцарь

Он залюбовался тем, с какой милой непосредственностью прекрасная хозяйка погрузила изящный пальчик в шоколадный торт, а затем облизала его, чтобы снять пробу, прежде чем подать на стол в качестве десерта. Кусочек крема остался на верхней губе, и она машинально слизнула его розовым язычком, медленно обведя им четко очерченные контуры чувственных губ. В этом движении было столько эротизма, что он не смог удержаться от видений, в которых эти губы сливались с его губами, а потом отправлялись в путешествие по его телу. Он с трудом сглотнул подступивший к горлу комок и почувствовал, как заметно потяжелело и отвердело внизу.

В эту минуту он понимал библейские страдания аскета-отшельника в пустыне, которого навестили юные девы, придя за благословением и с подробной исповедью о своих плотских грехах. Хватит ли у него сил сдерживать свои помыслы? Ведь теперь продолжение вечера зависит только от него самого. Он достаточно разбирался в женщинах, чтобы понять одно — стоит только захотеть, и сегодня он останется у нее до утра.

Это было бы чудесно, если бы не одно но. Вначале надо было решить несколько проблем. Для начала, выяснить, насколько Кэтрин действительно причастна к ограблению банка. А если причастна, то кто ее сообщник. И где могут находиться сейчас похищенные деньги. А главное — он хотел доказать ее невиновность. И для банка, а еще больше для себя. Ему бы не хотелось делить постель с преступницей и признаваться в любви прожженной интриганке, использующей мужчин для осуществления своих грязных дел. Конечно, это не очень этично — использовать ее опьянение, чтобы узнать истину, но это делается для ее же блага, утешал он свою совесть.

— Послушайте, Кэтрин. Я ведь так мало знаю о вас. А вы мне совсем не безразличны. Расскажите о своей работе в Вашингтоне. Почему вы покинули такой прекрасный и интересный город, бросили перспективную работу и перебрались в эту кишащую преступниками клоаку? Нью-Йорк принято называть «Большим яблоком». Но иногда мне кажется, что это червивое яблоко...

— Не хочу вспоминать про Вашингтон, — капризным тоном отреагировала Кэтрин, неуверенно взмахнув рукой. — Плевать я на него хотела. У меня остались плохие воспоминания о плохом человеке в этом городе. И не об одном. Их было четверо. Нет, пожалуй, пятеро. И все один хуже другого. А последний — вообще ничтожество. Свинья. Таких мужчин не должно быть на свете. Их надо, как в древней Спарте, сбрасывать со скалы сразу после рождения.

— А что это за мужчина, которого я увидел рядом с вами на улице? — не смог сдержать своего любопытства гость.

Он как-то сразу почувствовал, что эта встреча не была случайной. Их явно что-то связывало. И эта весьма подозрительная ссора. Ставшая особенно подозрительной после того, как незнакомец тут же постарался исчезнуть, когда Винсент вмешался в конфликт. Что-то его настораживало в облике этого человека. В нем было что-то неприятное. И еще он кого-то напоминал. Он был похож на человека с фотографии, которую ему вручил Чезаре.

— Да вы, никак, ревнуете? — радостно и даже торжествующе прозвучал голос Кэтрин. — Не рано ли?

— Я не ревную. Я просто беспокоюсь о вас. Он вел себя грубо, и очень жаль, что вы помешали мне преподать ему небольшой урок вежливости.

— А вот этого я как раз и хотела избежать, — рассудительно заметила Кэтрин. — Вы только что выбрались из заточения, и мне не хотелось, чтобы вы опять оказались за решеткой. Я бы себе этого не простила.

— Так я вам не безразличен? — с надеждой в голосе спросил Винсент.

— Не воображайте о себе слишком много, молодой человек. Мужчину украшает скромность. И вообще, вы задаете неделикатные вопросы. Вначале напоили, а теперь заигрываете. Вы забыли, что я тверда как скала.

— Нет, почему же. Я все помню. Я просто вижу перед собой заснеженную вершину, которую не удастся покорить ни одному альпинисту. Даже самому опытному и смелому.

— Вот-вот. Именно так. Лучше даже не пытаться.

— А здесь, в Нью-Йорке, разве никто не пробовал испытать свою удачу? Вы такая эффектная, что не можете не привлекать внимание.

— Вы очень грубо льстите, Винсент. Но это приятно. Ну, конечно, бывает. Даже на улице пытаются приставать. Но я редко выхожу из дома. Только по делам. В основном в поисках работы. И я умею отбиваться от уличных нахалов.

— А как, по-вашему, здесь, в Нью-Йорке, мужчины более интересные, чем в Вашингтоне?

— Ну не знаю. Я не сравнивала. И у меня весьма ограниченный опыт общения с мужчинами. Тем более, я здесь недавно. Лучше вы мне расскажите про местных мужчин.

— Что вас интересует? Хотите покорить их всех?

— Вы плохо слушаете. Я же сказала, что я неприступна. Поэтому меня интересуют те, которых я должна опасаться.

— Вам нечего опасаться, когда я рядом. Я буду их от вас отгонять. Так что самое простое — быть всегда рядом со мной. Особенно когда выходите в город.

— Интересное предложение. Предлагаете себя в роли телохранителя?

— Нет, Кэтрин. Лучше в качестве друга.

— Ну хорошо, Белый рыцарь. Я подумаю над вашим предложением. После Вашингтона мне как раз не хватает именно друга. А, зачем откладывать. Вы мне нравитесь, я вам верю. Я принимаю ваше предложение.

— Может быть, тогда скрепим наш союз еще одним глотком вина. И перейдем на «ты», как и положено друзьям?

— Да, ты прав, мой друг. Наливай. Еще один глоток не повредит.

Винсент тут же, не мешкая, исполнил ее просьбу, вновь с удовольствием наблюдая за тем, как ее язычок повторяет ритуально-эротическое облизывание губ после переливания рубиновой жидкости из бокала в изящный ротик. Господи, подумал он, до чего же хочется почувствовать вкус этих губ на своих губах. Послать бы к черту все эти премудрости слежки и просто стать обычным мужчиной рядом с красивой, ну просто неотразимой девушкой. Однако вслух он произнес нечто другое.

— Поскольку мы теперь друзья, может быть, расскажешь о том, что с тобой случилось в Вашингтоне. Кто тот плохой человек, из-за которого тебе пришлось покинуть город и бросить работу? Может быть, если он попадется на моем пути, я объясню ему весьма доходчиво, что нельзя обижать такую прелестную и такую ранимую девушку. Обещаю, что он это надолго запомнит.

Кэтрин засмеялась.

— Хорошая мысль. Охотно верю, что у тебя это получится. Ты намного сильнее. Приличная трепка ему бы пошла на пользу. У него даже имя совершенно дурацкое — Юджин Сборовски. До сих пор не знаю, почему я с ним сошлась? Вечно мне попадаются какие-то поганки. Просто не везет. Извини, тебя я не имею в виду. Это я о своем прошлом. Надо начинать новую жизнь. Собственно говоря, я ее уже начала. Мы ведь друзья, не так ли? И ты мой лучший друг.