Элеонора Глин - Причуды любви

Кто же эти четверо? Она и дядя, Мимо и Мирко? Неужели вся его жестокость была только показной и в душе он хорошо относился к ним? Или четвертым лицом был не Мимо, а ее будущий супруг? И на лице Зары появилась мрачная усмешка. Вряд ли он будет счастлив — это животное, которое готово было жениться на ней ради денег ее дяди! А теперь он вдруг воспылал к ней гнусной страстью и готов сжимать ее в объятиях! Нет, если только его счастье зависит от нее, она ручается, что он не будет счастлив!

А сама она? Что даст ей новая жизнь? Она представлялась Заре какой-то пропастью, чем-то темным за опущенным занавесом.

Пообедав в одиночестве, Зара села за рояль и играла весь вечер, пока ее пальцы совершенно бессознательно не заиграли «Грустную песнь». Тогда ей на память пришли слова Мирко: «У мамы хватит места для нас обоих». Кто знает? Может быть, таков именно и будет конец!

Когда звуки печальной мелодии донеслись до слуха двух мужчин, которые как раз в это время вышли из столовой, то Маркруту почему-то стало неприятно, а у лорда Танкреда жгучей болью сдавило сердце.

ГЛАВА XI

Следующие три недели прошли для лорда Танкреда во все возрастающем возбуждении. У него было много дела в связи с открытием дома в Рейтсе, который был заперт уже два года. Хотя он решил, что до приезда Зары не станет переделывать дом или менять обстановку, но электричество надо было провести, и он почти весь день проводил с электротехниками.

Мысли его все время были о Заре; он только и думал о том, что ей понравится, и с этой точки зрения смотрел на все окружающее. А по вечерам он садился у камина, смотрел в огонь и мечтал о том, как они будут жить вместе.

Тристрам составил себе такой план: сразу после свадьбы они поедут в Париж, где пробудут неделю; затем возвратятся в Англию и проедут прямо в Монтфижет, где ему будет приятно показать свою красивую жену родственникам и знакомым. И Лаура там будет. Бедная Лаура! Она очень мило приняла известие о его женитьбе и написала ему любезное письмо. Он не считал ее способной на это и потому даже почувствовал к ней расположение.

Погостив у Этельриды, они с Зарой приедут сюда, в Рейтс! О, какие заманчивые картины их совместной жизни рисовало ему воображение! Он будет любить и баловать свою жену, а, может быть, к тому времени и она его полюбит! И при мысли об этом сердцу его становилось тесно в груди, он вытягивал свои длинные ноги и, подозвав Джена, старого серьезного бульдога, теребил его морщинистую голову.

Зара в это время спокойно жила в Париже, спокойнее, чем можно было ожидать. С переселением Мирко в Борнмаут не было никаких особых хлопот. Он довольно легко согласился поехать туда, а день был такой яркий и море такое голубое, что поездка вышла даже приятной. Миссис Морлей, жена доктора, сердечно приняла его и приласкала, а доктор, выслушав его легкие, сказал, что он, конечно, поправится, если станет много времени проводить на воздухе, хорошо питаться и не будет простуживаться.

Отец с сыном простились дома, так как Зара считала, что расставание на вокзале может больше расстроить Мирко. Отец и сын сжали друг друга в объятиях и оба расплакались; Мимо обещал навестить Мирко как можно скорее, и они наконец расстались.

Затем было второе тяжелое расставание — когда Зара уезжала из Борнмаута. Хотя Мирко крепился, но она не могла без слез вспомнить жалкую фигурку мальчика, махавшего ей платком из окна.

Она просила миссис Морлей написать ей, как часто Мирко будет играть «Грустную песню», потому что если он будет сильно грустить, она приедет к нему.

Но вот прошли три недели в Париже, и Заре надо было возвращаться домой. Она написала Мимо, что выходит замуж, потому что думает, что так будет лучше для них всех, и в ответ получила письмо, полное радостных восклицаний. Он прибавлял, что в виде свадебного подарка преподнесет ей свою новую картину, изображающую лондонский туман, в котором встречаются две фигуры. Славный Мимо! Он, как всегда, был великодушен и отдавал все, что имел.

Брату Зара собиралась сообщить о своей свадьбе уже после того, как она совершится.

Своего дядю она просила разрешить ей приехать в самый день торжественного фамильного обеда. Она приедет утром, так что у нее будет много времени, чтобы приготовиться. И Френсис согласился, хотя лорду Танкреду это было неприятно.

— Я все же встречу ее на вокзале, что бы вы ни говорили, Френсис! — воскликнул лорд Танкред. — Я просто умираю от желания видеть ее.

Когда поезд подошел к станции, Зара тотчас же увидела на платформе своего жениха и, несмотря на всю свою враждебность, не могла не заметить, что он очень красив. Она же в своем новом парижском наряде показалась ему самым прекрасным существом в мире. Если раньше Зара сильно привлекала его, то сейчас он чувствовал к ней какое-то восторженное обожание. Но в этот момент лорд Танкред заметил Френсиса, поспешно шагавшего по платформе, и нахмурился. Маркрут понимал, что жениха и невесту не совсем безопасно оставлять наедине друг с другом. Зара могла вспылить, и брак мог расстроиться в самый последний момент.

— Добро пожаловать, племянница! — сказал он, прежде чем лорд Танкред успел открыть рот. — Видите, мы встречаем вас оба!

Она вежливо поблагодарила, и они все вместе направились к выходу. С лица Танкреда совершенно исчезла радость, и он молча шел рядом с Зарой по платформе. По пути к дому разговор велся о самых обыденных вещах. Зару спрашивали, спокойно ли переплыли пролив, и она отвечала, что спокойно, погода стояла приятная и она все время провела на палубе, что в Париже ей жилось хорошо, и это очень милый город и так далее. Тристрам выразил удовольствие по поводу того, что ей нравится Париж, так как предполагает совершить туда свадебное путешествие. На это Зара только молча кивнула головой и не сказала ни единого слова. Свадебное путешествие, по-видимому, не интересовало ее.

И хотя лорд Танкред знал, что ее отношение должно быть именно таким, каким оно было, и ничего другого от нее нельзя было ожидать, тем не менее настроение у него совсем упало, и Френсис, когда они уже подъехали к дому и поднимались по лестнице, шепнул своей племяннице:

— Я прошу вас быть немного любезнее с ним. Пощадите мужское самолюбие!

Поэтому, когда они пришли в кабинет Маркрута, Зара, разливая чай, попыталась завести разговор, но губы Тристрама были сжаты, и в его голубых глазах появился стальной блеск. Она была так интересна в своем синем дорожном костюме, а он не мог даже поцеловать ее нежную белую руку. До свадьбы оставалась неделя. А что будет после свадьбы? Неужели она и тогда поставит между ними этот барьер? Если так, то… Но он не хотел думать об этом.