Айлин Даймонд - Двойная месть

Базовые тесты как будто гарантировали успех. У Памелы оказалась быстрая реакция, которую похвалил даже строгий экзаменатор. Однако радость тут же сменилась испугом, когда выяснилось, что психологическая устойчивость находится на грани допустимого уровня.

Это потому, что я сейчас в таком состоянии, подумала Памела, но, конечно, вслух ничего не сказала. Мило улыбнувшись представителю агентства, она попросила разрешения пройти тест еще раз и, собрав всю волю в кулак, показала блестящие результаты, которые и решили дело.

— Да, умеете, когда хотите, — удивленно констатировал экзаменатор.

И Памела с облегчением получила желанное свидетельство о зачислении в группу.

Однако этот тест оказался лишь началом испытаний. Увидев объем программы, Памела вновь испугалась и заколебалась. Сможет ли она в кратчайший срок пройти юридическую, техническую, боевую и медицинскую подготовку и ради чего? Да стоит ли вся эта затея таких усилий? Но деньги были уже заплачены, ничего не оставалось, как отрабатывать их. И Памела рьяно взялась за дело.

Энергия отчаяния помогла преодолеть труднейшие с непривычки тренировки в спортивном зале и на всевозможных стендах, приобрести навыки стрельбы, научиться приемам боевых искусств.

Группа, состоявшая из таких же молодых парней и девиц, как Памела, отнеслась к нежданно явившейся будущей конкурентке вполне дружелюбно. Серьезный, невысокий, крепко сбитый парень, Редьярд Стаффолк, лучший курсант, сразу взял шефство над новенькой, не давал расслабиться и впасть в уныние и в то же время не позволял себе неуместного интереса к ее особе.

Впрочем, так он относился, как заметила Памела, ко всем членам группы, включая темнокожую Юту Мелвилл, неудачницу в личной жизни, одинокую мамашу. Любимой темой Юты была история рождения и болезней ее пятилетней дочери. Эта особа не внушала Памеле ничего, кроме раздражения, и после выслушивания очередной исповеди она не удержалась и пожаловалась Редьярду на нудную плакальщицу. И с удивлением услышала суровый ответ:

— На месте Юты другой давно бы повесился от такой жизни! А она живет, терпит. Ты смогла бы из года в год таскать больного орущего ребенка на процедуры через весь город и платить за это последние деньги? А ей приходится, и никто никогда за нее это делать не будет! И неизвестно, сколько это будет продолжаться и чем кончится. Ширли может умереть, а может, и выздороветь. Ей нужно постоянное наблюдение специалиста, а мест в стационаре нет и неизвестно, когда будут.

Плохая Юта или хорошая — тебе-то что? Я ее уважаю за то, что она терпеливо ждет места, надеется на лучшее. У каждого свой волк, с которым приходится воевать в одиночку. А жаловаться — ну что ж, люди переживают беду по-разному. Кто-то вешается, кто-то пьет, а кто-то жалуется. Когда Юта просит меня выслушать ее в очередной раз, я действительно слушаю и всегда хвалю, если узнаю о каких-то хороших вещах. А ты можешь просто думать о своем, вот и все.

На неожиданное нравоучение новая курсантка всерьез обиделась. На языке Памелы вертелось язвительное предложение добродетельному Стаффолку жениться на страдалице и разделить ее заботы, но она смолчала. Перестала посмеиваться над толстухой, пыхтевшей в хвосте утреннего кросса, и отдалилась как от злосчастной Юты, так и от правильного Редьярда, который до этого успел ей почти понравиться. Она решила всем показать, кто тут заслуживает настоящего уважения и восхищения.

И когда через несколько месяцев имя Памелы Кроу стало упоминаться в числе лучших, она испытала невероятный приступ эйфории от гордости за себя. Впервые — может быть, за всю жизнь — она почувствовала, что может и сама чего-то добиться без отцовских денег и принца на белом коне, добиться не красотой, которая для нее ничего не значила, а волей и упорством.

Этот приступ радости был тем своевременнее, что немного погасил депрессию, из которой Памела не могла выйти все это время. Первые ее действия в новой жизни проходили точно во сне. Она машинально заполняла требуемые документы, хлопотала, платила, договаривалась, убеждала, обещала, почти не отдавая себе отчета в происходящем.

Увидев свою фамилию в списке группы, она испытала сильную радость. Но той же ночью проснулась от ясного осознания, что уехать из этого проклятого города не удалось и не удастся, что придется здесь жить весь срок обучения, а возможно, и всю жизнь.

Дышать одним воздухом с этими людьми! Видеть их на улице! А если вдруг ее, курсанта Кроу, зачислят на службу в тот самый проклятый Центр? От этой мысли Памела застонала, заворочалась и чуть не упала с узкой тахты в убогой комнате дешевой съемной квартиры на окраине Эйбивилла.

Но на следующий день надо было рано вставать и находиться в боевой форме: предстоял долгий кросс в полном обмундировании, которое так дорого обошлось. Памела выпила успокоительное, и на пару часов ей удалось заснуть. Утром о ее состоянии могли рассказать только слегка опухшие веки.

К счастью, напряженность учебных будней почти не оставляла времени на подобные мысли. А перед сном Памела глушила их успокоительным. Но становилось все тяжелее, и все сильнее росло раздражение по отношению к однокурсникам — глупым, беспечным юнцам, ничего не понимавшим, ничего не испытавшим в жизни, — случайным людям, с которыми ее связало какое-то очередное жизненное недоразумение. А эта Мелвилл с дочкой, рожденной от больного мужчины, просто нелепа.

В один из выходных дней, когда вся группа собиралась поразвлечься в ближайшем пабе, она резко отказалась от приглашения:

— Я здесь не для того, чтобы с вами бухать, понятно?

Приглашавший ее Редьярд Стаффолк ответил по обыкновению серьезно и внушительно:

— Мы, знаешь, тоже сюда явились не для попоек. Да и что тут плохого? Раз в неделю можно расслабиться.

— Алкоголь не выношу, — отрезала Памела. — А пьяные рожи тем более. К тому же они мне и днем надоели до черта — зачем мне любоваться на них еще и вечером?!

— Дело твое, — пожал плечами Редьярд. — Но расслабляться как-то надо, Пэм, ты не находишь? Я бы, во всяком случае, тебе это очень советовал. Погляди, на кого ты стала похожа.

Памела недовольно скосила взгляд на отражение в окне. На нее глянула хмурая, напряженная, незнакомая женщина с поджатыми бесцветными губами и резкой глубокой складкой на переносице.

А Редьярд продолжал:

— Я ведь тебя видел раньше пару раз. Заходил в Центр по своим делам. Если бы не вспомнил, то не узнал бы. Совершенно другой человек. А кстати, почему ты оттуда ушла?

Памела вздрогнула. И, оглянувшись по сторонам, прошипела ему на ухо: