Пенни Джордан - Четыре ночи

Направляясь к дому, Мэгги вдруг поразилась тому, какая вокруг стоит тишина. По-зимнему холодный воздух застыл в неподвижности, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Серое небо тяжело нависло над головой, и когда Мэгги посмотрела вверх, на ее лицо упала снежинка.

Снег! В ноябре! Правда, сейчас конец месяца, но все же еще осень. Поплотнее закутавшись в пальто, Мэгги заторопилась к парадной двери, которая внезапно распахнулась.

— Финн?! — вскрикнула она от неожиданности.

— А кого еще вы ожидали увидеть? — усмехнулся Финн. — В конце концов, здесь живу я.

С этими словами он отступил назад, приглашая ее войти в холл. Гораздо чище, светлее и уютнее, чем во время аукциона, подумала Мэгги, оглядывая горящий камин и натертый деревянный пол. Осмотр дал ей время подготовиться, прежде чем взглянуть на Финна.

Не то чтобы ей уж очень нужна была эта подготовка. В конце концов, он всего лишь мужчина. Просто мужчина, который… Словно устав ждать, когда же она посмотрит на него, Финн сам встал перед ней. Мужественный, мускулистый, рост шесть футов с лишком. Странно, но в такой холодный день на нем были тонкая белая футболка и узкие потертые джинсы, красиво обрисовывавшие контуры его тела.

Мэгги беспомощно уставилась на него, не в силах отвести взгляд. С какой легкостью она могла представить его без этой футболки. Она так и видела мягкие курчавые волоски, покрывающие плоский упругий живот, как раз там, куда она его ударила, а затем поцеловала, ощущая губами восхитительную твердость мускулов. Потом, когда он тихонько вскрикнул и застонал, подаваясь к ней, она двинулась ниже, а потом…

Чувствуя, что у нее пересохло во рту, Мэгги сделала усилие, чтобы отвести взгляд от Финна, и тут заметила, что он вглядывается в нее так же пристально. Но не желание, а иронию увидела она в том, как он посмотрел на пальцы ее ног в вырезе туфель, ногти, покрытые модным темным лаком, на сами туфли, потом поднял взгляд выше, остановив его на мгновение на ее лице, но затем снова уставился на туфли.

Это и к лучшему, подумала Мэгги, чувствуя, как в ней поднимается злость. Пусть только скажет хоть одно слово о том, как она одета, пусть только…

— Красиво. Вам идет.

Вряд ли что другое могло произвести более ошеломляющее действие на Мэгги, чем эти слова, сказанные спокойным тоном. Она оторопело уставилась на Финна, раскрыв рот от изумления. Она ожидала услышать все что угодно, — язвительное замечание, насмешку, но только не это.

Финн, глядя на Мэгги, мрачно размышлял о том, осознает ли она, как мучительно для него видеть ее, особенно в этом платье, которое подчеркивает каждый дюйм ее прекрасного тела. Небось купила и надевает для своего драгоценного любовника, подумал Финн, умышленно подстегивая ревность и гнев.

— К счастью, оказалось, что система отопления в этом доме работает прекрасно, иначе вам было бы холодно. Свой рабочий кабинет я устроил в библиотеке. Сюда, — показал он рукой и добавил: — Удивляюсь, зачем вы взяли на себя труд проделать весь этот путь. Наши адвокаты могли бы оформить договор.

Мэгги застыла на месте, словно не замечая его руки.

— Никакого договора не будет, — задиристо объявила она.

Финн повернулся.

— Не будет?

Его тон, как и взгляд, был холоден и учтив, и Мэгги пронзило острое чувство торжества. Ему не понравилось то, что она сказала. Прекрасно! Сейчас он услышит еще кое-что, что придется ему не по вкусу.

Мэгги перевела дыхание и заговорила:

— Как вы посмели ставить условия? Указывать, что мне делать и чего не делать.

— Правильно ли я понял, — спокойно продолжал Финн, — что именно из-за моего условия, чтобы вы не спали во Вдовьем доме со своим любовником, вы примчались сюда… чуть ли не босиком.

— Ну, знаете, во что мне обуваться и с кем спать — мое дело, вас это нисколько не касается! — в бешенстве выкрикнула Мэгги.

— В таком случае, решать, кому сдавать Вдовий дом и на каких условиях, — мое дело, сердито парировал Финн. — Мэгги, неужели секс для вас важнее собственной бабушки?

Мэгги почувствовала, что у нее в голове словно захлопнулся капкан, в котором мечутся бессвязные обрывки мыслей. Остались одни только эмоции, которым она ни за что не хотела поддаваться.

— Пальцем в небо! Моя бабушка… — У Мэгги прервался голос. — Да при чем тут моя бабушка?! Я говорю о том, что имею право жить, как сочту нужным, и спать, с кем захочу…

— Да уж, ничего не скажешь, тут вы мастерица, — перебил ее Финн, и от этих жестоких слов Мэгги бросило в жар. — Настоящая мастерица, — размеренно повторил он.

Мэгги бессильно сжала кулаки.

— Я готов сдать Вдовий дом для вашей бабушки. Филип рассказал мне о ней, — продолжал Финн.

— Он не имел права обсуждать с вами мои личные дела и… — начала Мэгги, но Финн снова ее перебил.

— Вы должны быть ему благодарны, вот что, — заявил он поучающим тоном. — Ведь он, по сути дела, защищал вас, пытался доказать, что дом вам нужен не в качестве гнездышка, в котором вы будете уединяться со своим любовником, а для более благородных целей.

— Вы сказали ему, что у меня есть любовник? — возмущенно воскликнула Мэгги. Она знала свою бабушку. Та придерживалась старомодных взглядов и, услышав сплетни о том, что у ее любимой внучки есть любовник, да к тому же любовник, о котором она ничего не знает, она была бы не просто потрясена, но и обижена на Мэгги. — Да как вы смели?! — в бешенстве продолжала она. — Как вы смели распространять такую ложь обо мне?!

— Ложь? — повторил Финн, глядя на Мэгги сердитыми глазами. — Да я собственными ушами слышал, как вы разговаривали с ним по телефону. — Радость моя… — передразнил он со злостью.

Мэгги оторопело смотрела на него.

— С фермы я звонила только моей помощнице и бабушке… — Ее голос упал и снова окреп, когда она повторила: — Моя бабушка… моя милая, дорогая бабушка, моя единственная радость.

Финн растерянно молчал. Ее голос звучал искренне, в этом не было никаких сомнений. Как и в том, что она возмущена до крайности. Выходит, в нем осталось намного больше от столичного биржевика, чем ему казалось. Надо как-то выкручиваться. Он пожал плечами.

— Значит, я ошибся.

Он ошибся! Грудь Мэгги тяжело вздымалась и опускалась, заставив пчел на платье весьма заманчиво двигаться. Ее глаза горели, и Финн мог поклясться, что она стала на пару дюймов выше.

— Вы черните мое доброе имя, лишаете меня возможности купить Вдовий дом, посылаете мне самое возмутительное письмо, какое я когда-либо получала… и оказывается, вы просто ошиблись?!

Пчелы снова пришли в движение, Финн как зачарованный смотрел на них, не в силах отвести взгляд. Мэгги была настолько охвачена гневом, что не замечала, как он уставился на ее груди… груди, которые, уж он-то знает, столь же чудесны, когда к ним прикасаешься, как и очаровательно женственны на вид.