Джуди Лайн - Парус надежды

Нина быстро вскочила и одернула свою рубашку. Неужели она для него искушение? Или он просто поддразнивает ее? Выяснять у него Нина не стала и села, куда он указал.

В голове у нее все смешалось. Он говорит такие вещи и таким тоном… бросает на нее такие взгляды… Ей стало страшно. Нет, определенно пора прекращать все это.

Закусив нижнюю губу, она взглянула на Фредерико. Посмотри в лицо правде, сказала она себе. Да, их обоих сильно влечет друг к другу, но ни один из них в этом ни за что не признается. Они скрывают свое влечение, пряча его за повседневными домашними заботами. Заговори кто-то из них об этом в открытую, ничего хорошего не выйдет. Если между ними что-то произойдет, то это лишь еще больше запутает дело. Не стоит даже думать о подобном варианте.

Судя по всему, Фредерико очень близок с Лучано, но даже он не пользуется полным доверием ее отца. Она, Нина Паркер, сама служит тому доказательством. Ведь Фредерико ничего не знает о существовании незаконной дочери Лучано. И в такой ситуации тем более опасно для нее сильно увлечься.

А что имел в виду Фредерико, когда говорил, что у Лучано темное прошлое? Не является ли ее таинственная красавица-сестра частью этого темного прошлого?

Нине вдруг стало бесконечно грустно при мысли о том, что она уедет, так и не встретившись с отцом, хотя теперь она так близко от него. Она вздохнула.

Фредерико опять начал насвистывать. Нина попыталась расслабиться, но у нее ничего не вышло. Не разобралась она и в собственных мыслях. Она сидела и смотрела на человека, который уже начинал значить для нее очень много. Но она не может, не имеет права позволить себе увлечься. Ведь рано или поздно придется покинуть Сицилию, и тогда ей будет нелегко. Нина и так приехала сюда, воодушевленная предстоящей встречей с отцом, а теперь все ее надежды разбиты. А из-за Фредерико, похоже, она уедет отсюда еще и с раненым сердцем.

— Эй, почему ты такая напряженная? Расслабься, Нина.

Девушка улыбнулась.

— Надеюсь, ты мне польстишь. Я смотрела, как ты водишь кистью. Ты уверен, что знаешь, что делаешь?

Вообще-то Нина сильно подозревала, что Фредерико нарисует какую-нибудь карикатуру, так как она застыла в не слишком эффектной позе. Она сидела очень прямо, сжав на коленях руки, и совсем не смогла расслабиться.

— Совершенно уверен, — заверил ее Фредерико. — Кроме того, у меня когда-то был прекрасный учитель живописи.

— Да? И кто же? Леонардо да Винчи? — насмешливо спросила Нина.

Фредерико скупо улыбнулся.

— Лучано конечно. Тебе-то ведь известно, какой он талантливый?

Слова Фредерико ураганом пронеслись у нее в голове. Ей вдруг стало холодно, хотя солнце светило по-прежнему.

Раньше она часто думала о том, что свои способности она унаследовала от отца. Теперь она получила этому подтверждение. Но вместо радости Нина ощутила новый приступ боли. Лучано — художник, а у нее его гены. Они могли бы быть так близки, ведь оба по натуре художники. Но этому не суждено сбыться.

— Но, может, ты об этом и не знала, — мрачно сказал Фредерико, так как Нина попыталась что-то сказать, но у нее ничего не вышло. — Похоже, вы только физически привлекали друг друга, а все остальное осталось за гранью вашего бурного романа, — прибавил он.

Его голос звучал донельзя холодно, и у Нины в животе что-то сжалось. Ее до глубины души задевали эти ужасные оскорбительные обвинения. Неожиданно сад показался ей слишком тесным, запах цветов — удушающим, а статуи — смеющимися над ней.

— Это совершенно неуместное замечание, — поджав губы, бросила она. — Интересно, а ты осмелился бы сказать это не мне, а самому Лучано в лицо? Думаю, что нет. Тем не менее мне ты считаешь возможным говорить подобное, да еще ледяным циничным тоном, и только потому, что я не мужчина, а какая-то любовница, которая, на твой взгляд, не заслуживает ни малейшего уважения. Черт бы тебя побрал, Фредерико Бьяччи! За твое высокомерие, за твое отношение ко мне, за все!

Она вскочила и пошла к воротам, но Фредерико преградил ей путь. Он схватил ее за плечо и притянул к себе.

Его дыхание обжигало ей щеку.

— Я приношу свои извинения. Ты поняла, что я сказал? — сердито продолжил он. — Я хотел бы взять свои слова обратно, но это невозможно. Извини. Но, если ты дашь себе труд подумать, почему я так сказал, ты поймешь меня.

— Но я не умею читать чужие мысли! — крикнула Нина, еще не пришедшая в себя от оскорбления. — Я вижу только, что у тебя какое-то помешательство насчет меня и Лучано…

— Ты меня просто убиваешь, Нина, — хрипло сказал он. — И у тебя это очень хорошо получается, черт побери! Ведь я хочу тебя для себя…

Он вдруг выпустил ее так быстро, словно взрывчатку, которую опасно держать в руках.

Нина шагнула назад и так сжала кулаки, что ногти впились ей в ладони. Он действительно ревнует!

Она не знала, что сказать или сделать в подобной ситуации. Ничто из ее прошлого опыта не подсказывало ей, как держаться, если тебя хочет такой потрясающий мужчина. Она же просто Нина Паркер, обыкновенная девушка, которая приехала сюда, чтобы найти отца… Теперь же она выступает в роли какой-то любовницы, да еще при этом выводит из себя самого необыкновенного мужчину из всех, кого ей когда-либо доводилось встречать.

Они смотрели друг другу в глаза. Нина сделала глубокий вдох. Фредерико больше ничего не сказал, он просто пожирал ее своими горячими глазами. Он словно умолял ее без слов сказать что-нибудь или сделать.

Нина внезапно отвернулась — ей не хватало воздуха. Она потянулась было за своими кистями и альбомом, но, бросив беглый взгляд на рисунок Фредерико, едва не задохнулась.

Ее глазам предстала вовсе не карикатура, а такая красивая, такая… Господи, даже слов не подберешь. Ничего подобного Нина увидеть не ожидала. Да, на рисунке была она, Нина Паркер. Но не та Нина Паркер, что сидела, застыв в неловкой позе на соседней скамейке под каменной Минервой.

Это была Нина в первый день своего приезда сюда, когда она заснула обнаженная, раскинувшись на мягкой, покрытой шелком постели. Ее белокурые волосы разметались по подушке, все тело дышало покоем. От его кисти не укрылся ни один чувственный изгиб ее тела. Может, тогда, погруженная в сон, она и не знала, что Фредерико смотрит на нее, но ее тело, казалось, отчаянно призывало его. Нина лежала, раскинув руки ладонями вверх, пальцы были чуть согнуты, она словно хотела привлечь к себе Фредерико. Ее длинные загорелые ноги были слегка раздвинуты, точно приглашая его, а на губах играла легкая улыбка Моны Лизы.

Нет, это не она, это не настоящая Нина Паркер.

Девушка резко обернулась и гневно посмотрела на Фредерико, который не сводил с нее глаз и ждал, что она скажет. Но что она могла сказать? Разве прошлый жизненный опыт мог подготовить ее к чему-то подобному? Это был самый чудесный и самый чувственный рисунок, который Нина когда-либо видела. И это была она. И в то же время не она.