Маргарет Уэй - Бароны и баронессы
– Нуда, все именно так, – энергично и твердо сказала Джоселин. – Но вы уже к тому времени забеременели.
– Вот об этом я никоим образом не жалею, хотя пришлось несладко. Отец выгнал меня из дома за мое грехопадение. Но у меня сын Кэла, мой изумительный, горячо любимый Робби. И как бы вы ни хотели иного, миссис Маккендрик, мы очень скоро поженимся. Для нас нет ничего важнее нашего сына. Если вы хотите сохранить любовь Кэла, лучше начать все с чистого листа.
Возникла пауза, потом он услышал благородно-гневный голос матери:
– Вы что, решили мне советовать?
Кэл почувствовал, что настало время показаться, и вошел. Мать сидела за письменным столом, а Джинна стояла перед ним, спиной к Кэлу. Мать увидела его первой. Покраснев, она произнесла дрожащим голосом:
– Кэл, ты давно здесь?
Джинна резко обернулась. В сильном смущении она сказала:
– Мы не знали, что ты здесь. – Он подошел к Джинне, обнял ее.
– Я впервые подслушивал. Надо делать это чаще, особенно потому, что очень много нечестных людей вокруг.
Джинна устало вздохнула.
– Я не хотела, чтобы ты это слышал.
Она предполагала выяснить отношения с будущей свекровью, не вмешивая Кэла.
– Я же велела вам закрыть дверь. – К Джоселин вернулась ее всегдашняя уверенность.
– Простите, я должна была, но вы меня очень расстроили…
– А я не расстроилась? – возмутилась Джоселин.
– И поделом, – резко сказал Кэл. – Ты и дорогая тетушка Лоринда. Какой же я был дурак. Безоговорочно верил ей. Она же из нашей семьи. Я от нее видел только любовь. Блестящая актриса! Я все принимал за чистую монету.
– Именно этого она и хотела. Я тоже ей верила.
– Давайте-ка все проясним, – нахмурившись, прервала их Джоселин. – Единственной мотивацией Лоринды были любовь и забота. Она не хотела, чтобы ты совершил ужасную ошибку.
– Ужасной ошибкой была помолвка с бедной Ким. И ваши интриги, чтобы разрушить наши отношения с Джинной. Я этого не забуду!
Джоселин впервые услышала в голосе сына ноту жесткого осуждения. Она умоляюще протянула к Кэлу руки.
– Но, Кэл, дорогой, мы же хотели как лучше. Ким так подходит тебе. Я благодарна Лоринде, что она дала мне знать, какая там ситуация на острове. Возможно, вам трудно в это поверить, Джинна, но вы ей даже нравились. Она считала, что вы очень красивы и умны, только, к сожалению, не нашего круга. Она очень не хотела причинить вам боль.
Джинна горько рассмеялась.
– Мне причинили страшную боль, миссис Маккендрик.
– Не забудь и про меня. Я только сейчас узнал о своем сыне, а Роберт – об отце. Или вы считаете, что это только женское дело? – Кэл требовательно взглянул на обеих.
Джинна молчала. Джоселин сжалась под взглядом сына.
– Не отвечаете? Ни раскаяния, ни сожалений? – Джоселин нервно облизала сухие губы.
– Роберт великолепный малыш. Настоящий Маккендрик. Уверена, мы с ним подружимся. Твой отец очень гордится им, Кэл. Очень красивый ребенок, – она говорила так, словно вручала оливковую ветвь.
– Ты бы его никогда не увидела, мама, если бы не эта статья в газете о Джинне. Сестра нашла ее и показала мне. Только благодаря Мередит Роберт вошел в нашу жизнь.
– И что из этого следует? – спросила Джоселин.
Кэл отчеканил свой ответ:
– Из этого следует, что тебе нужно серьезно подумать о своем поведении. Перечеркивая Джинну, ты перечеркиваешь меня. Джинна вскоре станет моей женой. Она мать моего сына. Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, но я не допущу, чтобы ты портила жизнь, которую мы хотим создать нашему сыну. Однажды ты все испортила. Больше я не позволю тебе это сделать.
Кэл повернулся и вышел. Женщины остались вдвоем. Они не были и не стали союзницами, но обе почувствовали силу его гнева.
Робби жил самостоятельной жизнью. Он бегал по первому этажу дома, восторгаясь всем, что видел. Ему, маленькому мальчику, привыкшему к обычной городской квартире, этот новый мир огромного дома был удивителен и интересен. Здесь все казалось непонятным, совсем другая жизнь. Не было улиц и уличных фонарей, автобусов и поездов, не было кафе и ресторанов и даже магазинов, в которых его мамочка покупала всякие вещи. Зато были самолеты и вертолеты, тяжелые машины и тысячи разных животных и зверушек. И лошади… Все удивительно! Потрясающее королевство Коронационные Холмы. И это его дом.
В одной из комнат он вдруг обнаружил свою бабушку.
– Здравствуй, нанни! – радостно закричал Робби.
Она сидела спиной к нему и не двигалась. Он забежал спереди и очень огорчился:
– Ой, нанни, ты плачешь!
Джоселин старалась остановить поток слез, но не получалось. Ей хотелось понять, что же произошло в ее жизни. Конечно, она виновата. Она сама это понимала. И Эвен огорчен ее поведением. Но вот так вдруг терять сына? Так вдруг перестать быть победителем? Она же была победителем всю жизнь.
– Нанни? – неуверенно повторил Робби. А вдруг у нее болит что-нибудь?
Джоселин постаралась взять себя в руки.
– Да нет, просто несколько слезинок, дорогой мой мальчик. Сейчас все будет в порядке.
Робби подошел поближе, поставил локти ей на колени и, глядя ей в глаза, спросил:
– Почему ты такая грустная?
– Ну что ты, я не могу быть грустной с тобой. – Робби подтянулся и поцеловал ее в щеку.
– Здесь так удивительно, нанни. Мне так нравится. И это теперь мой дом, да?
– Конечно, – она почувствовала, что лед, сжимавший ее сердце, тает.
– Как ты думаешь, моя мамочка красивая, да? – Робби смотрел на нее умными глазами.
Ее глазами, ну разве это не замечательно?
– Да, родной. Твоя мама очень красивая. И она чудесно тебя воспитала. Будет блестящая свадьба. А ты будешь пажом, хочешь?
– А что это?
– Твой дедушка был пажом на свадьбах много раз. Пойдем, покажу тебе фотографии, хочешь?
– Очень хочу, нанни! Покажи мне, пожалуйста. И твои фотографии тоже, да?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мередит скакала почти до изнеможения. Лошадь тоже была измучена. Из-за нее Мередит решила сделать остановку у ручья. Ее любимое место, особенно после того как именно там они со Стивом открыли друг другу свои чувства. Это красивейшее место всегда ее успокаивало, здесь можно знакомить приезжих туристов с красотами австралийской природы, с невероятным богатством ее животного мира. Только попугаев разных видов здесь огромное множество, и все такие разные, так ярко раскрашены.
Но сегодня даже это место не приносило ей покоя. Как жестоко ее отец оскорбил Стивена! Его мать согрешила с Ланкастером, но он-то в чем виноват? Она вспоминала их первый поцелуй. Для нее это было началом чего-то большого. До сих пор Мередит не удавалось увлечься кем-нибудь всерьез. У нее было несколько романов, была и физическая близость, но того, что она чувствовала к Стивену, не было никогда. Да, много времени ей потребовалось, чтобы влюбиться по-настоящему. Он первый человек, за которого она готова бороться, даже с отцом. Сейчас ее поражало, как она могла терпеть такие бесцеремонные вмешательства отца в свою жизнь.
