Мэри Поппинс для квартета (СИ) - Тур Тереза

— Я тебя сейчас прикопаю, жаворонок! — пригрозил Артур. — Разве можно с утра быть таким бодрым, это просто неприлично.

— Да какой он жаворонок. Дятел он.

— А вы — два зомбака, — вступился за Ивана Сергей. — Хорош ворчать.

В общем, Машка с телефоном ускользнула чуть раньше, чем четверка, готовилась караулить под кустами и снимать.

— Куда руки к еде! И воду не пей ты. Все потом. Тяжело же будет. — Не обращая внимания на стоны и жажду послать его с инициативой, Иван с манерами заправского сержанта выгнал всех.

— После пробежки — турник.

— Садюга.

— Бегом!

И хохот Сергея. Счастливый.

Перед завтраком я сто пятьсот раз послушала про убийцу по имени Иван, посмотрела Машкино видео. Обратила внимание на то, что нигде никто за пределы нормативной лексики не вышел. Порадовалась этому факту. И уже думала, что мы поедем.

Не тут-то было.

— А распевка? — тут уже Лев взял руководство в свои руки. — В машине концерт и прогоним.

И мстительно посмотрев в глаза печально вздохнувшему Ивану, добавил:

— Пару-тройку раз.

Стон (исполненный художественно, выразительно и практически на три голоса) был ему наградой.

— День без репетиций, — высказался Артур. — У Левы ломка.

Мы пошли попрощаться с Григорием Петровичем ближе к обеду.

— Спасибо вам, — улыбнулась я.

— Олеся Владимировна, — отвел он меня в сторону, — Может быть, помощь нужна?

— Спасибо большое. — Я искренне улыбнулась. — У меня все в порядке.

— А эти… — он недовольно кивнул на парней, что выстроились около машины, вид имели крайне незаинтересованный и были готовы отправляться обратно, в цивилизацию.

— Это проект, на который меня наняли. Четверка певцов, которым я как… классный руководитель.

— По принципу «учитесь хорошо, не шалите»?

— Ага. Пойте и не буяньте. Главное, концерты работайте и все обязательства выполняйте.

— Понятно, — вздохнул он и развернулся к парням. Подошел и сказал: — Послушайте, мне все равно, кто вы, но. Олесю Владимировну не обижать. Ясно!

— Ясно, — хором ответили мальчики-зайчики.

Артур не удержался и ехидно добавил:

— Но в случае чего, еще не ясно, кто кого обижать будет.

— Олеся Владимировна не обижает. Она строит. И ей можно. А вот вы!

— Мы не будем.

Их одарили суровым взглядом, в котором доверия не было вовсе.

— Может быть, вам билеты на наш концерт прислать? — спросил Лев. — И, — он протянул визитку. — Здесь почта. Скиньте, пожалуйста, счет за нашу поездку.

— Поете вы хорошо. Билеты прислать. Счет скину. И берегите кашу учительницу.

На этом мы и отбыли.

За рулем был Сергей, по дороге парни сбили концертную программу — даже особо не ругаясь в отборе песен. Потом их же и прогнали — слова забывали по очереди, и прикалывались за это друг над другом.

— Спасибо вам, — проговорил Лев, когда они высаживали нас с Машкой около репетиционной базы, Сергей вышел, чтобы донести нам вещи. — Это было как… раньше.

И лицо у него впервые за все это время стало счастливым. Глаза потеплели.

— Я и забыл, как это бывает.

— Обращайтесь, — рассмеялась я. — Можете прямо завтра. В десять.

— До завтра надо еще расписать ноты оркестру, — Лев подавил зевок.

— Ложитесь спать. Завтра придете — и в восемь рук с утра распишите. Все вместе.

Он посмотрел на меня удивленно, словно такая простая мысль в голову ему прийти просто не могла.

— А сколько часов в сутки вы спите? — не могла не спросить я.

— Пять? Шесть? Иногда — четыре. Да, точно. Четыре.

Я покачала головой. Еще один собрат по недосыпу. Добро пожаловать в клуб.

— Распланируйте день, чтобы хотя б по шесть.

Меня одарили взглядом, полным укора. С примесью раздражения, однако.

— Я в вас верю. Вы сможете. И остальных это касается.

Иван и Артур переглянулись, спорить не стали. Кивнули.

«Соврали», — поняла я. Но пока спорить было бессмысленно. Не сейчас, когда по концерту такая запарка.

— У кого расписываем оркестровку? — спросил подошедший Сергей. — Как раз до утра успеем.

— Четыре часа хотя бы! — проворчала я.

Трудоголики посмотрели на часы и уверенно кивнули — успеем.

— У тебя? — Иван посмотрел на Сергея.

— Как в старые добрые, — Артур улыбнулся.

Кивки всех. На этом я пошла в дом, вслед за уже убежавшей Машей. Что я буду встревать в подвиг.

Инна Львовна приняла нас так, как будто мы были Робинзонами, двадцать восемь лет просидевшим на необитаемом острове и наконец вернувшемся домой.

Машка стала хвастаться ей записями, а я поняла, что просто засыпаю. И ушла.

Глава четырнадцатая

Нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь

(С)

Как-то под новый год меня взяло… даже не отчаяние. А какая-то тупая опустошенность. Я пришла с работы. Шесть уроков, педсовет по итогам полугодия, совещание по девятым и два частных ученика. Села в коридоре. И просто не могла шевелиться. Принеслись Машка и Клео. Испугались. А я… просто сидела. И не было сил даже снять сапоги или заплакать.

После этого я решила увольняться из школы.

Но как-то дотянула до каникул. Выспалась. Отпраздновала с Машкой и мамой новый год в Вологде. Нагулялась по городку, очаровательному и ситцевому. Еще выспалась. Еще немножко. И резко застрадала бессонницей. И острым приступом жалости к себе. До слез. До истерики.

С какой радостью я выходила на работу! Чтобы после нее прийти, упасть. И устать за день так, чтоб на мысли даже мыслей не оставалось.

А сейчас, без школы и любимых учеников. Пожалуйста. Проснулась я как по будильнику. Посмотрела на телефон. Пятнадцать минут второго. Поуговаривала себя. Повертелась. Позлилась. Получается, такой сумасшедшей как я, нагрузка по воспитанию квартета в духе героев капиталистического труда — это слишком мало. Чтобы просто устать и просто спать.

Решила почитать. Уже достала планшет. И вдруг вспомнила, что Томбасов говорил: в доме есть бассейн. Вот я же никому не помешаю, если тихонько прокрадусь, найду его. И поплаваю часок. Вода, говорят, успокаивает.

Сказано — сделано.

Да! Вода призывно заблестела под неярким электрическим светом, который включился, стоило мне войти. Бассейн был достаточно большой, метров десять. Моя мечта в течение всего учебного года, на которую не хватало ни сил, ни времени.

— О! — я просто со стоном наслаждения погрузилась в воду. Круг. Еще. И еще… Хорошо. Просто прекрасно!

— Олеся Владимировна?! — услышала я удивленное.

Вынырнула.

И уткнулась взглядом. Ой, хотела бы сказать, что в длинный мускулистые мужские ноги… Но справедливости ради должны отметить, что… не в них. Чуть выше. Обтянутое черными плавками-шортами. Оооох.

Томбасов не стал ждать, пока я там разгляжу что-то еще, внушительное и прекрасное, а просто рыбкой прыгнул в бассейн. Замечательно так у него получилось: вошел в воду практически без брызг. Какие разнообразнейшие таланты у человека.

Доплыл до стенки, коснулся ладонями, перевернулся, ловко как. И поплыл обратно.

Поймала себя на том, что взгляд не могу отвести. И что это такое? Давлю тяжкий вздох. Олесяяяяя. Бассейн. Люди просто плавают тут. Хоть и пересеклись посреди ночи.

Его плечи мерно бугрятся, поднимаясь над водой. Лицо сосредоточенное- сосредоточенное. Я слежу за ним, как завороженная. Сердце колотиться. Ох, ну не дура ли?

Хозяин изволил пожаловать. Хо-зя-ин. Надо просто успокоиться и объяснить себе это. И что ж Томбасову не спится. И вообще — что он тут делает? На репетиционной базе. Не дома?

Он подплывает ко мне, замершей у бортика, и тихо говорит:

— Вернулся чуть раньше.

Мне нравится это «чуть». Уезжал на неделю, вернулся на третий день. И сразу проверить, как мы тут. Не с самолета ли принесся?

Хриплый голос, сверкающие карие глаза. Мощное подкачанное тело. Капли воды скользят по коже… Ночь. Глубокая. С ума сойти, насколько все искушающе. И… нужно мне или нет?