Розали Эш - То свидание в Кембридже…
— Какие-то проблемы?
— Дверь не запирается. Ради бога, надень хоть что-нибудь…
Он с невозмутимым видом поднял бровь.
— Зачем? Мне не холодно. И мы теперь женаты. Женатым парам разрешается ходить в спальне без одежды, не так ли?
Едва не задохнувшись от возмущения, Полли вернулась в ванную, яростно хлопнув дверью.
— Не смей сюда являться, — прокричала она и, включив душ, встала под благодатную освежающую струю.
— Успокойся, — ответил Марко. — Мама научила меня, что невоспитанно врываться в ванную, когда там дама.
Спасибо тете Руфи, подумала Полли и внезапно едва не разразилась хохотом.
Как-никак все это уже смешно. Она нарочно медлила. Раздался легкий стук в дверь.
— Ты не можешь просидеть там всю неделю, Полли.
— Я и не собиралась… — огрызнулась она. Обернувшись в громадную белую махровую простыню, она осторожно приоткрыла дверь. Марко стоял перед ней, поблескивая глазами. На нем снова было все то же крохотное полотенце. Когда она попыталась проскользнуть мимо, он перехватил ее по дороге так, что она оказалась в кольце его рук, тесно прижатая к его телу стальными объятиями.
— Ты восхитительно пахнешь, — выдохнул он у ее шеи.
— Марко, перестань… — дрожь сотрясала все ее тело.
— Твоя кожа как теплый шелк…
— Это нечестно… — вырывалась она, голос осекся, когда он шагнул назад, увлекая ее к постели. — Марко, отпусти меня, ты обещал…
— Я ничего не обещал, — невнятно пробормотал он, опрокидывая ее на кровать и ловко отрезая ей путь, когда она попыталась выкатиться из-под его тела. — Кроме моих сегодняшних обещаний в церкви…
— Мы оба знаем, чего они стоят… — Непролитые слезы душили ее.
Он между тем обнажил ее грудь и нежными пальцами провел по набухшим соскам. Затем стянул с нее простыню совсем и поднялся на колени, чтобы оглядеть свою добычу.
— Я говорила, что выхожу за тебя с условием — мы не спим вместе, — настаивала она, пытаясь мобилизовать остатки сопротивления. — Я думала… думала, ты будешь считаться с моими чувствами…
— Я не могу, — хрипло выдохнул он, трепет прошел по его членам, он провел ладонями вдоль всего ее тела, следуя взглядом за руками. — Я не могу находиться рядом с тобой и не мечтать о сексе…
— О Марко… о боже всемогущий… — Она не позволяла себе закрывать глаза, пытаясь использовать накопившуюся ярость, чтобы не захлебнуться в волне страсти и желания, исходящей от него. Это не помогло, ее тело не слушалось, как всегда предавая ее, подыгрывая этому мужчине. В ней словно открывалась бездна томления по нему, требующая, чтобы ее заполнили, и тогда она становилась глуха и слепа ко всем доводам рассудка.
— Признай, ты хочешь того же…
— Нет…
Он провел ладонью по ее животу, опускаясь все ниже, пока его пальцы не нырнули в шелковистые завитки. Глаза при этом не отрывались от ее лица, а пальцы нащупывали доказательство ее возбуждения.
— Нет? — Его голос осип от желания. — Ты говоришь, что не хочешь меня, одновременно так откликаясь на мои прикосновения?..
— Это на физическом уровне. — выдавила она, застонав от жажды и стыда. — О… о… пожалуйста, Марко…
— Ты на всех мужчин так реагируешь… на физическом уровне? — Его губы жадно бродили по ее грудям, рассыпали поцелуи по животу, пальцы и руки исследовали самые потаенные уголки ее тела. — Или только на меня, моя милая?
— Только… о, пожалуйста… только на тебя…
— Полли… родная… — голос его обволакивал, каждый нерв у нее вибрировал, как натянутая струна; она полностью капитулировала.
— О боже, Марко… — беспомощно прошептала она. — Я никогда не умела сопротивляться тебе…
— Тогда и не старайся, милая… — Слова прозвучали на хриплом выдохе; их глаза встретились, и понимание, так и не достигнутое на словах, казалось, пришло с соединением взглядов — соединением, разбудившим бешеное, глубочайшее вожделение, подчиняющееся лишь древнейшим инстинктам…
Судорожно изогнувшись, Полли притянула Марко к себе, открываясь в бездумном желании, чувствуя, как его тело неистово содрогается в ответ и резким внезапным толчком наполняет ее. Послышался хриплый стон его победы, она вскрикнула и задохнулась в затопившем ее наслаждении…
— Чтобы поверить, надо сначала попробовать. — Марко поставил перед нею блюдо спагетти по-болонски.
— Это означает очень вкусно или очень невкусно? — Она принюхалась к соблазнительному аромату, слегка улыбаясь в свете свечей. Пахло замечательно. Марко, уверенный в себе, настоял на том, что сегодня ночью ему принадлежит право на роль шеф-повара.
— Не желает ли синьора снять пробу?
— Если il patrone так усиленно рекомендует, отказаться невозможно.
Они ели на накрытом белой скатертью столе при свете большой противокомариной свечи. Ночной воздух казался очень жарким даже здесь, на террасе. Вокруг царили темнота и тишина.
— Кажется, мы одни во всем свете, — пробормотала она, следя за ароматным дымком, поднимающимся от блюда.
— Не считая полудюжины сов и двадцати миллионов цикад и кузнечиков. Не говоря о комарах.
— Я не принимаю во внимание мир животных и насекомых.
— А должна бы. Все они Божьи создания. — Он внезапно шлепнул ее по руке.
— Ой! За что?.. О черт!.. — Расплющенный комар был бесцеремонно сброшен на пол.
Марко рассмеялся.
— Сицилийский комар никогда не упустит своего шанса.
— Похоже на одного моего знакомого сицилийского мужчину… Вообще я побрызгалась спреем…
— Это говорит лишь о том, насколько ты неотразима. Вот видишь, всех влечет к тебе — не только меня.
Встретив его блестящие глаза, Полли потупилась и принялась за спагетти.
Их необузданная страсть совершенно выбила ее из колеи на пару часов; когда она наконец проснулась, Марко принес ей охлажденное шампанское и накормил крошечными кусочками арбуза. А потом они снова занялись любовью, долго и медленно, переживая агонию наслаждения, имеющего вкус шампанского и арбуза…
— Нам надо поговорить, — сказал он, разливая по бокалам красное вино.
— Разговор закончится тем, что мы наговорим друг другу кучу гадостей и отправимся утешаться в постель, — предупредила Полли, откладывая вилку и нож и берясь за бокал. — Действительно очень вкусно, Марко. Спагетти по-болонски теперь одно из моих любимых блюд. В следующий раз я приготовлю для тебя что-нибудь из английской домашней кухни, которую ты вроде бы любишь.
— Ловлю тебя на слове. Итак, будем притворяться, что все идет прекрасно и никаких разногласий не существует? — Он не поддался на ее явную попытку увести разговор в сторону. — Есть вещи, которые необходимо обсудить… Свежие персики, мороженое? — спросил он, исследовав содержимое холодильника.
— Персики, пожалуй…
Он вернулся с вазой персиков и, взяв нож, уселся их чистить.
— Так ты хочешь поговорить о… нас? — смиренно напомнила она.
— О нас, о сыне. О нашем… соглашении.
— Мне хотелось бы, чтобы Бен вырос счастливым и здоровым… — осторожно высказалась она.
Марко откинулся в кресле.
— И я этого хочу. Потому-то и работаю так много, чтобы обеспечить Бену наличие двоих родителей.
Полли хмыкнула.
— Это такая тяжелая работа?
Тень улыбки коснулась его губ.
— Я думаю, ты и сама знаешь ответ.
Она беспокойно заерзала на стуле. Каким-то образом эти разговоры с Марко постоянно заставляли ее чувствовать себя виноватой. И это ее злило. Все время выходило так, что это он должен ее простить, и никаких других вариантов не предвиделось.
— Назвать ее легкой нельзя, верно? — добавил он с иронией.
Это зависит от того, что он имеет в виду, подумала Полли, мрачнея; затащить ее в постель оказалось унизительно легко.
— Просто, когда бы мы ни завели об этом разговор, я чувствую себя как подсудимая… а я считаю, что у тебя нет права осуждать мои действия, — напрямик сказала она.
Марко изучал персиковые косточки на столе. После паузы он медленно произнес:
— Что ты собиралась говорить Бену? Он уже начал задавать вопросы, правда?
Она кивнула.
— Я бы сказала ему, что его отец живет за границей…
— В какой-то мере это правда.
— И что папа… — она проглотила комок в горле, — очень его любит, но он очень занятой человек…
Его сдержанность внезапно прорвалась безграничной яростью.
— Великолепно. Значит, Бен должен был расти, зная, что его отец слишком занят даже для того, чтобы приехать и посмотреть на него? Знать, любят тебя твои родители или нет, — самое важное в жизни каждого человека, Полли.
— В твоих лекциях об ответственности родителей нет нужды. — Она была близка к слезам.
— Извини… я не собирался читать лекций. Мне хочется рассказать тебе, что случилось с одним из моих друзей, Луи, парнем из университета. Ему было двадцать два, когда он нашел своего настоящего отца. Луи всегда удивлялся, почему человек, которого он считал отцом, не любит его, хотя прекрасно ладит со своими двумя другими сыновьями. Он услышал правду от матери незадолго до ее преждевременной кончины. Его отцом был испанский рыбак. Уже будучи замужем, мать Луи завела с ним короткую интрижку; муж обнаружил это, пообещал, что воспитает мальчика как своего собственного, но так никогда и не сумел преодолеть своей антипатии к нему.
