Натурщик - Виктория Яровая
Он меня, что? Прощает? Я не ослышалась? Я аж задохнулась от такой наглости. Да я с таким трудом сюда добралась, да еще и часть своих кровных отпускных отдала за этот домик. А теперь что? Уходить? Ага! Уже бегу! И я упрямо поджала губы. Не уйду. Будем разбираться, кто таков, и спроваживать его с моего оазиса спокойствия.
— Эта Вас я прошу убраться из моего, заметьте, законно арендованного и оплаченного дома. А если у Вас есть какие-то документы на него, я с удовольствием на них взгляну. А пока Вы их ищите, — я сделала воздушные кавычки, — прошу ознакомиться с моими. Вот договор аренды с Мархановым Анатолием Владимировичем. Вот сканы документов, на основании которых этот дом принадлежит ему. А теперь давайте разбираться. Вы явно не Анатолий Владимирович: я его знаю, значит, дом не Ваш. Это раз. В доме никто не прописан, я в этом убедилась. Это два. При заключении договора ни о каких нежданных соседях и речи не было. Это три. Поэтому это я Вас прощаю за незаконное проникновение и делаю встречное предложение: Вы сейчас же забираете свои вещи и покидаете этот дом.
Я победно задрала нос. Ну и что он на это скажет? В ответ он лишь закатил глаза и фыркнул:
— А-а, ну теперь понятно, Анатолий Владимирович, говорите? Нашел все-таки. Слушайте, дамочка, я не знаю, сколько он Вам заплатил, но давайте я заплачу в два раза больше, и Вы отсюда тихонечко уедете. А? Как Вам такое?
Да что он несет? Глухой что ли? Я же сказала, что это я заплатила за этот дом. Может, он дурачок какой местный? И я пригляделась повнимательней. Да нет, вроде не похож.
— Слушайте, уважаемый, это уже не смешно. Я арендовала этот дом, на два месяца он мой, уходите.
— А Вы, как я вижу, еще и актриса. Похоже, на этот раз он решил действовать более тонко.
И он снова язвительно ухмыльнулся. А я никак не могла взять в толк, что он несет. При чем тут актриса? Кого он имеет в виду? Нет, похоже, все-таки с головой у него не все в порядке. Стало немного страшновато. А этот наглый субъект осмотрел меня с ног до головы каким-то плотоядным взглядом и начал ходить вокруг меня, недвусмысленно рассматривая. Чего это он удумал?
— А ничего, правда, отец все никак не запомнит, что я люблю более, — он слегка замялся, подбирая слова, но быстро продолжил: — более изящных что ли.
Он меня что, только что толстой назвал!? Бессмертный что ли? Да я, чтобы скинуть к лету эти ненавистные пять килограммов, чуть не сдохла на беговой дорожке! Да я прошла сквозь кефир, воду и цветную капусту! И все для чего? Чтобы где-то в глухой тайге какой-то местный самородок меня толстой назвал?! Тебе конец! Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому!
И я выскочила на улицу, где валялся мой многострадальный чемодан. Бедняга ты мой! Кто же знал, что придется тебя пять километров тащить по грунтовке? Расстегнув его, я рассчитывала быстро найти нужную мне вещицу. Но, как это всегда и бывает, ничего нужного в критический момент быстро найти не удалось.
— Да где же он? — бурчала я про себя, перетряхивая чемодан.
— Может, помочь? — сверху до меня донесся его ехидно-заботливый голос.
— Ага, можете отойти подальше: солнце загораживаете.
Разумеется, он и с места не двинулся. Стоял, склонив голову набок, и с интересом рассматривал содержимое моего чемодана.
— Вот ты где! — я радостно нащупала холодный цилиндр небольшого перцового баллончика.
Надо бы его куда поближе положить, а то вряд ли другие преступники будут так же терпеливо, как этот, ждать, пока я его найду. Я встала и направила на него баллончик.
— Все, уважаемый, игры кончились. Уходите подобру-поздорову!
Он удивленно вскинул брови, поднял руки и сделал пару шагов назад.
—Воу! Дамочка, поаккуратней с таким опасным оружием! Уеду я, уеду!
А! Испугался, поганец? И я торжествующе улыбнулась.
— Через месяц, — бросил он, разворачиваясь и направляясь обратно в дом. — И переверните баллончик, а то чего доброго еще пострадаете.
Я удивленно уставилась на баллончик. Блин! И вправду на себя его направила. Что он там сказал? Уедет? Через сколько? Месяц?!
— Эй, какой еще месяц?
Ответом мне была хлопнувшая дверь. Я стояла над развороченным чемоданом и смотрела на закрывшуюся дверь. Похоже, он не собирается отсюда уезжать. И что теперь делать? Уехать? Оставить оплаченный своими кровными дом ему? Да репу ему лысую! Это мой дом! Это мой отпуск! И я никому не позволю его испортить.
Я зашвырнула все вещи обратно и смело вошла в дом. Под удивленным взглядом мужчины затащила чемодан и поставила его в центр комнаты. Осмотрелась вокруг. Внутри дом полностью соответствовал фотографиям и даже был чуточку лучше.
Стены из круглого бруса были аккуратно покрашены, начищенный деревянный пол чуть ли не сверкал. Аккуратный деревянный потолок, с которого свисало несколько масляных светильников, не давил, хотя и был не так высок. Вдоль стен стояли деревянные лавки, застеленные плетеными половичками. На стенах несколько полок с какими-то безделушками.
Все это создавало уют и атмосферу настоящей русской избы. Но, конечно, самым главным атрибутом здесь была печка. Большая, выбеленная, с огромной лежанкой. Вот это красавица! Я даже засмотрелась. Рядом с ней на лавочке стояли начищенные до блеска медные кастрюли, сковороды, а также глиняные и чугунные горшки.
Да, вот это антураж! На фотографиях все смотрелось куда как скромнее. Из мебели был только добротный деревянный стол с лавками и большая кровать. И вот она выбивалась из общего ансамбля. Такое ощущение, что ее совсем недавно сюда поставили. Ну что же, будем отвоевывать территорию.
— Итак, уважаемый, как Вы поняли, уезжать я не собираюсь. И Вы, как я поняла, тоже не собираетесь этого делать. Так?
Он стоял, скрестив руки на груди и молча с прищуром рассматривая меня. А глаза-то все-таки голубые. Красивые. Как сегодняшнее небо. Фу ты! У меня тут межевание избы намечается, а я его бесстыжими глазками любуюсь. Соберись, Марюнь!
— Таким образом, у нас наметился конфликт интересов. Есть ли у Вас мысли, как его преодолеть? — решила я дать ему шанс.
— Конечно! — ответил он и указал подбородком на меня, а потом кивнул на
