Марджори Уорби - Марджори Уорби - Любимый варвар

Изнутри дом был так же хорош, как и снаружи — белые стены и темные балки, узкий обеденный стол из дуба и стулья с резными спинками в столовой, куда они сразу попали, войдя в дом. За ней находилась гостиная, в которую вела аркообразная дверь. Вишневые шторы гостиной резко выделялись на фоне белых стен; неровный каменный пол был застелен выцветшим голубым ковром. Кто-то поставил большую керамическую вазу с розовыми наперстянками и папоротником на столик в углу. В гостиной не было верхнего освещения, но в углах комнаты стояли четыре настольные лампы под вишневыми шелковыми абажурами.

Стивен тут же уселся в кресло-качалку у окна и начал сильно раскачиваться взад и вперед, а Мэнди прыгала перед ним и канючила, требуя своей очереди покачаться.

— Ну-ка, перестаньте ссориться из-за пустяков! — потребовала Ева. — Я не хочу, чтобы вы здесь все разрушили, не пробыв в доме и пяти минут. Мэнди, закрой кота в одной из спален, пока мы будем вносить вещи в дом. А ты, Стивен, будешь нам помогать.

— Я хочу мой велик! — закричал Стивен и выскочил из комнаты, оставив пустое кресло бешено раскачиваться.

Ева взглянула на Оливию.

— Теперь ты видишь, во что ввязалась! Оливия улыбнулась.

— Думаю, я это как-нибудь переживу, — сказала она спокойно.

Оливия всегда держалась невозмутимо, но за ее сдержанностью скрывались глубокие чувства, которые она неизменно держала под контролем. «Не позволяй своим чувствам взять верх над разумом», — всегда твердила ей мать, которая сама много лет назад поступила как раз наоборот, что привело к печальным последствиям. Она безрассудно влюбилась в веселого, легкомысленного отца Оливии и скоро пожалела об этом. Их брак был недолгим. Детские воспоминания Оливии сохранили тягостные сцены: родители постоянно бранились и ссорились, а однажды отец ушел как обычно рано утром и больше не вернулся. Их разрыв она восприняла очень тяжело, потому что любила обоих родителей.

— Я так и знала, — поджав губы, произнесла ее мать. — Ни одному мужчине нельзя доверять. Они все одинаковы.

«Не позволяй своим чувствам взять верх над разумом, Оливия!» — наставляла она ее.

Поэтому Оливия крепко держала в руках свое сердце, не доверяла своим юношеским чувствам, помня о разочаровании самых близких для нее людей. Она хотела бы выйти замуж, иметь детей и счастливую семью, но Печальный опыт матери и ее несчастливая жизнь мешали ей. «Я теперь живу ради тебя, — говорила ей мать, когда Оливия подросла. — И буду жить, пока ты со мной, Оливия...» — Это был своего рода шантаж. Оливия все эти годы провела с матерью, которая к тому же вскоре оказалась прикованной к постели и требовала много внимания и заботы, и у девушки не было свободного времени, чтобы общаться с молодыми людьми своего возраста.

Оливия была очень привлекательной девушкой с темными карими глазами, резко контрастирующими с ее белокурыми от природы волосами. Она не имела недостатка в поклонниках, но когда она начинала с кем-нибудь встречаться, тут же проявлялся эгоизм ее матери.

— Тебе гораздо лучше одной, дорогая. У тебя хорошая работа, уютный дом, отличная квартира, — говорила ее мать. — И потом, у тебя есть я...

Оливии не нравилась конторская работа, а их маленькая квартирка часто казалась ей тюрьмой. Она хотела бы получить какую-нибудь профессию, чтобы работать с детьми. Но это означало уехать и оставить мать, поэтому она изучила стенографию и стала работать в одной из лондонских фирм.

Но год назад ее мать умерла. Ее отец, у которого уже давно была другая семья, жил за границей. Внезапно в двадцать два года Оливия оказалась свободной. Свободной, чтобы жить наконец-то для себя, своей собственной жизнью; при желании изменить ее, знакомиться с мужчинами... любить... выйти замуж...

Сейчас она с удовольствием осматривала дом, радуясь, что все в нем было новым, необычным.

Ева ходила по гостиной.

— Интересно, кто принес цветы? — недоумевала она. — Наверное, та женщина, которая присматривает за домом. Она оставила ключ под ковриком, как договаривались. Не забыть бы поблагодарить ее при встрече... — Она резко повернулась и ударилась головой о низкую балку.

— О Ева! — воскликнула Оливия сочувственно. — Ты в порядке?

Ева потерла место ушиба.

— Я скоро на собственном опыте узнаю, где надо наклонять голову!

— Нам надо будет написать на карточках предупреждения и прикрепить их к самым низким балкам, — заметила Оливия. — Что-нибудь вроде «Внимание» или «Береги голову».

— Идите же, — закричал снаружи Стивен. — Я не могу все делать сам.

Им пришлось несколько раз сходить к машине, прежде чем они перенесли весь багаж в дом.

— Вот когда нам не хватает мужчины, — сказала Оливия.

— Лично мне всегда не хватает мужчины, — мрачно заметила Ева.

Оливия переменила тему разговора.

— Я отнесу чемоданы наверх, — сказала она, стараясь отвлечь Еву от мыслей о муже.

В Хампстеде у Евы была прислуга, которая помогала ей по дому, и конечно, с ней всегда был ее заботливый Мартин. Она не привыкла выполнять тяжелую работу, но отлично управлялась с детьми.

— Ты займись Стефани, а я сделаю все остальное, — сказал Оливия, подхватив сумки и узлы.

— Тебе помогут Мэнди и Стивен, — сказала Ева.

Помощь детей оказалась весьма условной. Бросив свои вещи посреди гостиной, они убежали в сад, слишком возбужденные, чтобы усидеть на месте.

— Пойдем на разведку, — закричал Стивен и бросился из дома, Мэнди за ним.

Дом имел необычное расположение комнат — все они были проходными. Коридоров в нем не было. Витая лестница вела из гостиной на второй этаж, где находились четыре спальни, по две с каждой стороны небольшой квадратной лестничной площадки.

Ева выбрала себе комнату слева, с которой соединялась маленькая комнатка для малышки. Оливия сказала, что она будет жить с Мэнди в комнате справа, где были две кровати, а Стивен — в смежной комнате.

— Этот дом напоминает мне телевизионные фарсы, где все персонажи только и делают, что бегают друг за другом из одной комнаты в другую, — сказала Оливия, когда они с Евой несли кроватку малышки по узкой лестнице в комнату Евы.

— Ну, здесь не будет подобных развлечений, — заметила Ева, так что не волнуйся.

Оливия засмеялась.

— Я предвкушаю спокойную жизнь здесь, — сказала она. — Тишина, спокойствие и никаких мужчин. Изумительно!

Ева скептически посмотрела на нее.

— Неужели ты действительно так думаешь? — Они поставили кроватку в комнате. — Ты считаешь, что это место может быть изумительным без мужчин?

— Ну, может быть, не совсем... Но я согласна подождать.