Джулия Милтон - Влечение сердца

Луиза рассеянно взглянула в зеркало.

– Мне все равно. Всецело полагаюсь на твой вкус.

Мари всплеснула руками.

– В последнее время вы стали совершенно равнодушны к собственной внешности! Это никуда не годится. Сооруди я на ваших волосах хоть воронье гнездо, вы и то не заметили бы.

Луиза грустно усмехнулась.

– Что правда, то правда. Но посуди сама, Мари, ради чего мне наряжаться? Я все равно не бываю за пределами сада. Да и к нам гости почти перестали заглядывать. Все шарахаются от меня, точно от зачумленной.

Мари сердито поджала губы.

– Вернее, от вашего страдальческого вида. Глядя на вас, люди начинают ощущать себя виноватыми даже в том, что дышат.

– Не преувеличивай. – Луиза несколько смутилась. – Я отнюдь не пытаюсь выглядеть несчастнее, чем есть. Мне ни к чему чужая жалость. Ну а если я выгляжу печальной… Что ж, разве у меня так много поводов для радости?

В ответ Мари громко фыркнула.

– Да у вас есть все, чего ни пожелаешь! Богатство, благородное происхождение, безупречное воспитание, шикарный дом, красивый и любящий муж… Неужели этого мало для счастья?

Луиза вздохнула.

– Мало. С тех самых пор, как я перестала чувствовать свои ноги.

Отложив в сторону расческу, Мари недовольно уперла руки в бока.

– Между прочим, в мире тысячи инвалидов, которым их физические недостатки ничуть не мешают жить. Они работают, пишут, сочиняют стихи, занимаются спортом. И ничуть не ощущают себя ущербными или в чем-то обделенными. И с ними охотно общаются.

Луиза пожала плечами.

– Просто они сильные люди, сумевшие перебороть себя. А я всего-навсего слабая женщина. Я не хочу покорять Эверест или писать книгу, которая завоюет весь мир. Я желаю обыкновенного женского счастья. Тихий дом, мужа и кучу смешных ребятишек. Но теперь, боюсь, мне никогда не услышать слова <мама>.

Мари было смутилась, но ненадолго. Вновь взяв в руки расческу, она уверенно произнесла:

– Неправда. У вас обязательно будут дети.

Луиза язвительно возразила:

– Откуда? Или ты не заметила, что мы с Чарльзом давно спим в разных спальнях? – Вдруг спохватившись, что Мари всего семнадцать, она поспешно добавила: – Но дело даже не в этом. Просто врачи предупредили, что, пока я не восстановлюсь, думать о детях слишком рискованно. А на вопрос, что же делать, если я навсегда останусь парализованной, лишь растерянно разводят руками…

Некоторое время Мари работала молча. Наконец неуверенно произнесла:

– И все же вам стоит надеяться на лучшее.

– Я и пытаюсь, – вновь вздохнула Луиза. – Только пока не очень-то получается…

Прическу Мари заканчивала в полном молчании. Наконец, вколов последнюю шпильку, с удовлетворением оглядела свой шедевр и с гордостью произнесла:

– По крайней мере, прическа вам сегодня не доставит огорчений. Посмотритесь-ка в зеркало!

Чтобы сделать приятное Мари, Луиза бросила взгляд на свое отражение. На нее смотрела красивая, но слишком бледная и хрупкая шатенка с печальными синими глазами. Длинные каштановые локоны волнами спускались по плечам и груди. Передние пряди, поднятые наверх, открывали высокий умный лоб.

– Очень красиво, Мари, – похвалила Луиза горничную, хотя созерцание собственного отражения не доставило ей особого удовольствия. Что толку быть красивой, когда вместе с ногами умерла и надежда на счастье? – Тебе стоило бы пойти учиться на парикмахера.

– Я уже думала об этом, мадам, – отозвалась Мари, любовно укладывая последние пряди. – Но тогда мне придется оставить вас. А сделать это, пока вы в таком состоянии, я, извините, не могу.

Искренние слова девушки пришлись Луизе по душе. Поймав руку Мари, она крепко ее сжала.

– Спасибо, Мари. И все же подумай над моим предложением. Для того чтобы учиться, тебе вовсе не обязательно оставлять это место. Я думаю, Чарльз не будет против, если ты будешь совмещать учебу с работой.

Глаза Мари загорелись.

– Отличная идея! Уверена, что курсы не будут отнимать у меня более половины дня. А потом…

– А потом мы обязательно что-нибудь придумаем, – закончила за нее Луиза. – Ну а сейчас нам пора в столовую. Чарльз, наверное, уже заждался.

Мари помогла Луизе развернуть кресло и предусмотрительно раскрыла перед ней дверь бывшей комнаты для гостей. Именно здесь теперь обитала Луиза, поскольку ее собственная комната и супружеская спальня располагались на втором этаже. Поскольку лифта в особняке не было, верхние помещения автоматически приобрели статус труднодоступных.

Сам же Чарльз остался жить наверху. Переводить его кабинет вниз было бы слишком трудоемким занятием. Спали супруги теперь тоже отдельно. Чарльз мотивировал это заботой о покое жены. Дескать, во сне он опасался причинить ей боль. Однако сама Луиза подозревала, что мужа попросту пугает ее беспомощность. Несмотря на прошедшие полгода, он так и не научился спокойно смотреть на ее бесчувственные ноги.

Как и предполагала Луиза, Чарльз уже сидел за столом. При виде жены он привстал и улыбнулся.

– Отлично выглядишь, дорогая! Твоя прическа просто чудесна.

– Я должна благодарить за это Мари. У нее просто прирожденный дар парикмахера. Кстати…

Не откладывая дело в долгий ящик, она поделилась с мужем своей идеей. Чарльз одобрил затею жены.

– Что ж, весьма трезвое предложение. Настанет день, когда услуги Мари нам больше не понадобятся. И тогда у нее будет профессия, способная прокормить. А на время ее отлучек попросим присмотреть за тобой экономку. Уверен, за отдельную плату она с радостью согласится побыть еще и сиделкой.

Мари, слышавшая весь разговор, от радости захлопала в ладоши. Испросив разрешение, она тут же помчалась за справочником и принялась обзванивать профильные учебные заведения.

Оставшись наедине с мужем, Луиза бодро сообщила:

– После завтрака мы с Мари собираемся прогуляться по парку. Заодно заглянем на конюшню. Хочу посмотреть, как там Полли.

– Неплохие планы, – одобрил Чарльз. – Но, к сожалению, я не смогу составить вам компанию. Дела требуют, чтобы я срочно выехал в Лондон. Вернусь только к вечеру, к самому ужину.

Видно, Мари не ошиблась. Чарльз и в самом деле готовил какой-то сюрприз. Однако Луиза все-таки сказала:

– Но ведь сегодня воскресенье. Неужели это не подождет до понедельника?

– Увы, в бизнесе не существует такого слова, как <выходные>, – пожал плечами Чарльз. – Могу только пообещать, что постараюсь не задерживаться.

Украдкой Луиза скривила гримаску. С тех пор, как с ней произошло несчастье, дел у мужа, требующих обязательных отлучек из дома, заметно прибавилось.

Но вслух она спокойно произнесла: