Линда Чейтер - По ту сторону экрана

— Скажи мне, Хейзл, — с улыбкой проговорила Кармен, — что заставило тебя впервые подумать об участии в шоу?

Хейзл оказалась не лучшим объектом для интервью. Ее ответы, явно приготовленные заранее, не вызывали ничего, кроме раздражения, и еще большее раздражение вызывала ее привычка то и дело вспоминать о своем муже.

— Я вообще-то не знаю, но мой муж говорит…

«Да есть ли у нее свое собственное мнение?» — спрашивала себя Кармен. К тому же она ожидала от этой женщины большего энтузиазма — ведь они трудились над ней совершенно бесплатно и снабдили ее целым ворохом одежды от модного дизайнера. Это интервью, если его запустить в эфир, вызвало бы такой же интерес у зрителей, как расписание корабельных рейсов у жителей Монголии.

Барри, показывая на часы, давал понять, что пора заканчивать.

— Итак, подведем итоги, Хейзл, — бодро проговорила Кармен. — Что для тебя главное в тех переменах, которые с тобой произошли?

Хейзл смотрела на нее совершенно безучастно. Иногда вопрос приходилось повторять — некоторые женщины не справлялись с первого раза.

— Что бы ты назвала самым большим успехом в твоей перемене? Есть ли что-нибудь такое, что ты хотела бы порекомендовать зрителям?

Хейзл по-прежнему молчала. И тут Кармен заметила влагу в уголках ее глаз.

— Хейзл, с тобой все в порядке? — прошептала она и покосилась на Барри — тот снова показал на часы.

— Простите… — Хейзл покачала головой, вытирая рукавом глаза. — Я на самом-то деле не хотела сюда идти, но девушка, которая меня нашла, уговорила… Она сказала, что я стану уверенной в себе, если я пойду и меня переделают.

— Так в чем же проблема? — с ласковой улыбкой спросила Кармен; она решила, что непременно поговорит с девушкой, занимавшейся поиском участниц шоу. — В чем дело, Хейзл? Мне показалось, что переделка пошла тебе на пользу…

В рядах зрителей зашептались, некоторые засмеялись; было совершенно очевидно, что интервью пошло не по плану.

— Сказать по правде, вся эта переделка — просто ужас, напрасно я согласилась! — выпалила Хейзл. — Теперь я стала совсем несчастной!

Аудитория ахнула. Барри приставил к своему виску два пальца, изображая дуло пистолета, и тихонько застонал.

— Почему же ты сразу об этом не сказала? — пробормотала Кармен, с любопытством поглядывая на Хейзл.

Кармен прекрасно знала, что такое интервью в эфир не пойдет — Кевин об этом позаботится. «Имей в виду, — проворчит он, — мне нужен положительный результат, иначе ты не будешь заниматься этой болтовней».

— Мой муж засматривался кое на кого, — проговорила Хейзл с трагическими нотками в голосе. — Я думала, что смогу отыграть его обратно. Но когда пришла домой в новом виде, он только посмеялся надо мной. Сказал, что я похожа… — Она с сомнением посмотрела на Кармен.

— Продолжай.

— Сказал, что я похожа на одну из глупых телевизионных женщин. Мол, у них и груди, и плечи поддельные, накладные. Вообще все искусственное…

Кармен невольно поморщилась. Ей хотелось думать, что уж ее-то не причисляют к «глупым телевизионным женщинам». Аудитории же откровения Хейзл пришлись по душе — некоторые из гостей одобрительно засмеялись.

— Я хотела бы стать такой, как раньше, — продолжала неожиданно разговорившаяся Хейзл. — Но, конечно, я знаю, что все знакомые хотят видеть меня такой, как в шоу, и я бы показалась совсем уж дурочкой, если бы сама не увидела разницы. Теперь мне приходится сидеть по три часа перед зеркалом каждое утро, а он отправляется к своей шлюхе.

Не в силах вымолвить ни слова, Кармен в изумлении уставилась на собеседницу. Затем взглянула на Барри, стоявшего возле монитора. Режиссер корчил жуткие гримасы и отчаянно жестикулировал, призывая Кармен немедленно заканчивать.

Собравшись с духом, она повернулась к камере и проговорила:

— Что ж, на сегодня у нас все… — Кармен попыталась изобразить ослепительную улыбку. Затем поблагодарила Хейзл и аудиторию, давая понять, что шоу завершилось.

После долгой и неприятной беседы в офисе Кевина Кармен набросила на плечи пальто и направилась в приемную, чтобы вызвать такси.

— Хочешь выпить? — спросил Барри, догоняя ее в коридоре.

Она покачала головой.

— Мне надо бежать, я опаздываю.

— Послушай, Кармен… — Барри придержал ее за плечо. — Это не твоя ошибка, что так вышло. У каждого случаются плохие дни. — Он посмотрел ей в глаза. — Пойми, ничего страшного… Время от времени у всех бывают огорчения.

— Извини. — Кармен взглянула на часы. — Гидеон сегодня ждет меня к обеду. Это очень важно…

— Но сегодня день рождения Джессики, — сказал Барри. — Впрочем, ты с ней, кажется, еще не знакома. Так вот, Аманда собирает в пабе всю компанию, чтобы удивить ее. Они были бы в восторге, если бы ты пришла хоть на полчаса. Было бы чудесно для поднятия духа.

— Поверь, я бы с радостью пошла, если бы могла, — пробормотала Кармен. — Я знаю, они считают меня высокомерной, но они ошибаются. Просто на меня сейчас так много всего свалилось, и мне очень сложно выбраться…

Он снова посмотрел ей в глаза и вдруг нахмурился. Кармен отвела взгляд, и тут Барри задал вопрос, которого она всегда боялась.

— С тобой все о'кей, Кармен? Дома все в порядке?

— У меня все прекрасно, — сказала она, уклоняясь от его рук. — Но я действительно должна бежать, я жду такси.

Завернув за угол, к лифтам, Кармен оглянулась, чтобы проверить, не наблюдает ли за ней Барри. Потом бросилась в дамский туалет, заперлась и тщательно осмотрела свое лицо в зеркале. Неужели он ничего не заметил?

Наверное, все-таки не заметил… Шишка на лбу под слоем косметики была едва ли видна — она прикрыта волосами. А небольшая опухоль под глазом уже почти прошла. Гидеон обычно не трогал ее по воскресеньям, он предпочитал предъявлять свои аргументы в среду, чтобы она за четыре дня могла оправиться, привести себя в порядок и появиться на публике. Четыре дня на то, чтобы ссадины и синяки зажили. Случившееся вчера вечером — это ее собственная ошибка. Она снова «разворчалась» — по крайней мере именно так он выразился. Она допустила ошибку, сама напросилась… А ведь внутренний голос ее предупреждал: Гидеон может изменить «расписание».

Кармен припудрила лоб и снова прикрыла шишку волосами. Затем вынула из сумочки помаду и, растянув в гримасе губы, щедро прошлась по ним яркой помадой.

— Смелее, — сказала она себе.

В последнее время Кармен все чаще говорила себе подобные слова, однако они все реже помогали… Ей вдруг стало ужасно жаль себя. Она выронила помаду и, склонившись над раковиной, тихонько заплакала.