Аукцион на день Валентина (СИ) - Брей Эмма
А это значит, что я буду ходовым товаром.
И меня это устраивает, потому что, если собираюсь этим заниматься, я хочу заработать как можно больше денег.
Возможно, я решила сделать это, чтобы какой-нибудь ублюдок вроде Лайла не лишил меня девственности. Может, это мой выбор, но это все равно не значит, что я не нервничаю.
Я девственница, ради всего святого. Самое большее, что когда-либо делала, это целовалась с несколькими парнями. Я никому даже не позволяла прикасаться к себе там, внизу. О, я не настолько глупа. Я прочитала пару книг в библиотеке. Знаю, что влечет за собой половой акт. Понимаю основную механику этого, но никогда подобного не делала, и я бы солгала, если бы сказала, что не слишком нервничала по этому поводу.
Это было самое долгое ожидание в моей жизни. Я стояла за кулисами, и слушала, как все остальные женщины были проданы с аукциона до меня. Ни одна из них не была объявлена девственницей, так что, думаю, именно поэтому меня приберегли на десерт.
Я — главный приз вечера для всех старых извращенцев, мечтающих лишить меня девственности.
Стараюсь не думать об этом. Живот скручивается от нервов. Меня стошнило бы, если бы я что-нибудь съела сегодня.
Вместо этого меня весь день натирали воском, ухаживали за мной и укладывали прическу — все это благодаря аукциону. Они хотели убедиться, что их призовая кобыла будет как можно более привлекательной для участников торгов.
Я плотнее запахиваю тонкий халат, как будто от этого будет какая-то польза. Он легкий и полупрозрачный, чтобы мужчины могли видеть под ним кружевной белый бюстгальтер и трусики. На самом деле, думаю, что халат был добавлен исключительно ради эстетического эффекта. Он, конечно, никак не помогает мне согреться или укрыться.
— А теперь, — в зале воцаряется тишина, когда голос аукциониста приобретает заговорщические нотки. Мое сердце начинает биться быстрее в груди. — Сочный и спелый, нежный фрукт, который никогда раньше не пробовали, молодой и готовый к тому, чтобы его сорвали, — я почти ощущаю сексуальное напряжение, исходящее от зрителей на всем пути за кулисы. Мои руки и ноги начинают дрожать. О боже, что, если я совершаю огромную ошибку?
Деньги, напоминаю я себе. Подумай о деньгах. Подумай о финансовой свободе, которую ты, наконец, обретешь.
— Вики! — Аукционист выкрикивает мое имя драматическим взмахом руки, давая знак выйти на сцену, где меня буквально оценят, а затем предложат цену.
Я прерывисто вздыхаю, и хоть ноги слегка подкашиваются, каким-то образом заставляю их вынести меня на ярко освещенную сцену, где по меньшей мере сотня пар голодных мужских глаз внезапно устремляются на меня.
Дорогой боже, я внезапно молюсь, пожалуйста, пусть тот, кто меня купит, будет хоть немного добрым. Я молюсь, чтобы тот, кто это сделает, не был монстром, которому доставит удовольствие причинять боль девственнице в ее первый раз. Меня даже не волнует, что это грубый старик, главное, чтобы он делал это быстро и немного мягко. Мне не нужен кто-то, кто увлекается извращенным дерьмом.
Пытаюсь остановить себя, но дрожу с головы до ног и ничего не могу с собой поделать. Я окидываю взглядом толпу, и если похотливые взгляды и облизанные губ — это какой-то признак, то мой страх, возможно, только усиливает их желание. Они подобно стае волков, а я ягненок, выставленный перед ними на убой.
О господи… во что я ввязалась?
Валентайн
Хмурое выражение навсегда запечатлелось на моем лице с тех пор, как я понял, куда пришел.
Чертов Кармайкл. Только у него хватило бы наглости назначить встречу в подобном месте. Ублюдок, вероятно, сделал это нарочно. Он, думаю, получает какое-то садистское удовольствие от того, что вот так дергает меня.
Я не только прихожу на то, что, как я выясняю, является чем-то вроде аукциона женщин, но и нигде не могу найти этого засранца. Здесь слишком много мужчин.
Я обшарил толпу вдоль и поперек, и почти сыт по горло.
К черту все это и к черту Кармайкла. Я сваливаю отсюда нахуй.
Поворачиваюсь и начинаю пробираться к выходу, когда аукционист объявляет о продаже еще одной девушки. Губы кривятся от отвращения, когда смотрю на все похотливые лица вокруг. Как будто эти мужчины не могут заполучить ту, кого захотят, за все деньги, которые у них есть? Конечно, предполагаю, что так оно и есть для некоторых парней. Они устают получать все, что хотят, и им нужно искать какие-то острые ощущения, чтобы получить удовольствие. Запретность ситуации, вероятно, то, что заводит их больше всего.
Я качаю головой и ускоряю шаги, мне противно находиться в их присутствии.
Я слышал шепот предвкушения открытия главного события вечера.
Пресвятая Дева.
Многие лица вокруг старые и седеющие, и у меня внутри все переворачивается при мысли о том, что эти мужчины делают ставку на невинную молодую девушку.
Но меня это не касается. Насколько понимаю, все девушки, выставленные на сегодняшний аукцион, добровольно подписались на это.
И все же не могу не задаться вопросом, что могло довести женщину до такого отчаяния, что она решила продать себя таким образом.
— Вики! — выкрикивает аукционист имя следующей девушки.
Всеобщая тишина окутывает каждого мужчину в зале, и мои шаги замедляются. Я чувствую, как зловещее покалывание пробегает по моей спине, и ничего не могу с этим поделать. Я ловлю себя на том, что поворачиваюсь обратно к сцене, как будто меня тянет невидимая ниточка.
Вся кровь отхлынула от моего лица, и я чувствую, что могу потерять сознание.
Это она.
Девушка, которая столкнулась со мной на улице на днях.
Ее большие зеленые глаза кажутся еще больше, когда она стоит на сцене. Она похожа на оленя, попавшего в свет фар, ее лицо бледное, отчего еще больше выделяются розовые губы.
Длинные шоколадные локоны спадают по плечам до талии. Халат прикрывает ее грудь, но я могу разглядеть просвечивающий кусочек белой ткани, так что, слава Богу, на ней хотя бы лифчик.
Ее живот плоский и слегка переходит в талию, прежде чем сужается к мягко округлым бедрам, прикрытым узким кружевным подобием трусиков.
Прозрачный халатик развевается вокруг ее бедер, и, клянусь, я даже отсюда вижу, как она дрожит.
Вики. Ее имя Вики.
Она самое чувственно невинное, прекрасное создание, которое я когда-либо видел.
И я чертовски зол.
Какого хрена она стоит на этой сцене? Позволяя всем этим мужчинам вот так пялиться на нее?
И тут до меня внезапно доходит.
Она девственница.
Эта девушка, которая преследует меня в моих снах каждую гребаную ночь с тех пор, как врезалась в меня на улице, — желанная девственница, которая продает себя с аукциона всем этим ублюдкам.
Краем глаза я вижу, как мужчины поправляют штаны, их эрекция очевидна, и мне приходится бороться с желанием оторвать им головы.
Моя внезапная ревность и чувство собственничества безумны. Это должно меня пугать, но нет. Я просто смирился с этим, принимая все таким, какое оно есть.
С того дня, как увидел ее на улице, она стала моей.
Я искал ее, как бы бесполезно это ни было, и теперь судьба снова вмешалась.
Она прямо передо мной. Второй шанс.
Тем не менее, судьба — та еще стерва, потому что моя маленькая фея стоит перед залом, полным голодных волков, практически без одежды и собирается продать свою вишенку с аукциона тому, кто заплатит больше.
Сжимаю челюсти и начинаю проталкиваться сквозь толпу, целеустремленно направляясь к сцене.
Ни за что на свете не позволю ей сделать это.
Вики моя.
Глава 3
Вики
КОГДА ГЛАЗАМИ сканирую толпу, я отшатываюсь от всех этих похотливых взглядов, которые вижу на лицах мужчин.
О боже, это была плохая идея.
Затем мои глаза внезапно расширяются, когда вижу, как один мужчина проталкивается сквозь толпу и целеустремленно пробирается к сцене.
