Элизабет Эштон - Розовая мечта

— Что за буря в стакане воды! Пока, дружочек. Увидимся вечером?

На что ее кавалер процедил сквозь зубы:

— Возможно. — И прозвучало это угрожающе.

Захватив черную фетровую шляпу — элегантную безделицу нашего легковесного века, — он что-то бросил шоферу, и машина отъехала.

«Ссора, — с удивлением подумала Чармиэн. Вероятно, дама в автомобиле решила, в конце концов, что не хочет смотреть показ, так что спутника ее, раздосадованного ее капризами и тем, что ему, наверное, жаль времени, впустую потраченного на эту дамскую прихоть, можно извинить за вспышку гнева. Интермедия закончилась, она бросила последний грустный взгляд на лестницу ведущую в салон, и с чувством изгнанной из рая Евы (с той лишь разницей, что, в отличие от нее, Чармиэн не удалось повидать Эдем) двинулась прочь.

Едва она сделала пару шагов, как была внезапно остановлена «лордом Байроном», приподнявшим свою черную шляпу перед ней.

— Можно вас на минутку, мадемуазель? — обратился он к ней по-французски.

— Да, мсье, что вам угодно, отвечала она с сильным английским акцентом, с испугом взглянув в его потемневшие от ярости глаза. Они оказались золотистыми, как у тигра.

— Вы англичанка? — спросил он на ее родном языке, оглядывая в то же время всю ее сверху донизу, от янтарных волос до новых туфель.

— Да, — прошептала она в ответ.

— Не окажете ли вы мне услугу?

— Я? — поразилась она. Боже, что этот ослепительный господин хочет от нее?

— Именно вы. — Он небрежно вынул из кармана два билета. — Не хотите ли взглянуть на коллекцию Себастьена? Дама, которая должна была меня сопровождать, переменила свое решение, она должна была помочь мне выбрать платья для сестры, а без нее я беспомощен. — Внезапно он улыбнулся, лицо просветлело, и он помолодел лет на десять. — Сжальтесь надо мной.

— Я? — едва смогла выдавить она.

— Ну да. Вы ведь понимаете, что может подойти молодой девушке. Сестра не могла поехать со мной в Париж, но она большая модница, и мне очень не хотелось бы ее разочаровать. — Улыбка померкла, и он вновь посерьезнел. — И поскольку меня подвели, я был бы очень благодарен вам за помощь.

— Но почему я? — запнувшись, спросила она.

Он посмотрел на нее ободряюще:

— Ну, у вас примерно ее рост и размер, а искать кого-то другого поздновато.

Припомнив высокомерного швейцара, она сказала робко:

— Боюсь, меня не пропустят.

— Со мной пропустят хоть черта, — пренебрежительно отмахнулся он и вдруг снова обаятельно улыбнулся: — Я вас вовсе не подозреваю в связи с его сатанинским величеством, скорее расцениваю как ангела-хранителя. Пойдемте, я в вашей власти. Вам ведь хотелось бы воспользоваться такой возможностью? На себастьеновские показы пускают не всякого.

— Это уж точно, — подтвердила она с горечью.

— Так чего вы колеблетесь? — Он поглядел на свои золотые часы. — Если не поторопитесь, то мы опоздаем.

И она решилась. Здесь был шанс посмотреть не только салон, но и коллекцию и утереть нос Жермене. Что бы ни было у этого человека на уме, среди множества людей она в безопасности.

— Вы, верно, сумасброд, — сказала она ему, — но раз уж так хотите, то я с удовольствием с вами пойду.

Швейцар, даже если и признал ее, виду не подал, зато спутника ее узнал точно, так как низко ему поклонился и повел их к лестнице. Чармиэн с восторгом шествовала чуть впереди своего кавалера. Так и начался этот сон.

Острые, маленькие и блестящие глазки мадам директрисы, встречавшей гостей на верху лестницы, высокомерно ощупали костюм Чармиэн из магазина готового платья, но выражение ее глаз стало подобострастным, лишь только она взглянула на карточку ее спутника. Дама сделала повелительный знак рукой.

— Проводите мсье и мадам на их места, — скомандовала она, и пара проследовала за ее помощницей, в элегантном черном платье, в сверкающий салон. Директриса слегка усмехнулась тонкими губами и пожала плечами.

— Интересно, кого он приведет в следующий раз? — прошептала она. — Впрочем, у каждого свой вкус.

Их усадили на золоченые стулья в первом ряду; служители почтительно ухаживали за ними. Они не опоздали. Диктор как раз объявил первую модель:

— «Принцесса!»

Чармиэн забыла обо всем на свете; ее провожатый попросил отмечать на карточке все, что привлечет ее внимание.

— Все, что вам понравится, несомненно, подойдет моей сестре.

Чармиэн не хотелось отвлекаться, но она выполняла это требование. Может быть, сестра «лорда» не удовлетворится ее выбором, но она об этом никогда не узнает. Девушка рассеянно подумала: действительно ли речь идет о его сестре или это просто уловка? Вначале она испытывала смущение от любопытных взглядов, бросаемых в ее сторону прекрасно и дорого одетыми дамами, некоторые из них раскланивались с ее спутником, и он кивал им в ответ, но под впечатлением волшебства на подиуме она забыла о своем окружении. Чармиэн была полностью поглощена прекрасным зрелищем. Манекенщица двигалась, и одеяние приоткрывалось показывая нижнее белье. Чармиэн нерешительно повела карандашом, и тут джентльмен предостерег ее:

— Ничего слишком открытого, моя дорогая! Сестра должна выглядеть достойно в качестве хозяйки моего дома. — Ага, значит, он неженат. — Мне бы не хотелось, чтобы она смотрелась смешно.

— Но если она молоденькая, ей обязательно захочется чего-то пикантного? — запротестовала девушка.

— Ну, можете ради смеха выбрать что-нибудь, — снизошел он.

Чармиэн подавила вздох. Как, должно быть, счастлива эта незнакомая барышня, имея столь великодушного благодетеля, хотя и несколько самовластного. Он, должно быть, весьма состоятелен — модели Себастьена стоят очень дорого.

Когда показ близился к завершению, она, растерянно взглянув на карточку, объявила:

— Я, по-моему, наотмечала больше чем нужно.

— Тогда примерьте их все и выберите наилучшее, — предложил он.

— Это разрешено?

— Мне разрешат.

Взглянув на него она, к своему смущению, обнаружила, что он давно не глядит на модели, а изучает ее саму. Казалось, подлинное удовольствие, получаемое ею от созерцания одежд, умиляло его; уголки его красивого рта поднялись. Девушка поспешно перевела взгляд на подиум.

— Конечно, нужно взять меховое манто, шепнула она, когда девушки, борясь с летней жарой, демонстрировали меха, и отметила черную норку, которая более всего ей нравилась. Она с завистью смотрела на манекенщиц, воображая себя на их месте, но это сон, сбыться которому не дано.

Шоу традиционно закончилось показом подвенечного наряда — альпийским видением из белых кружев; публика стала расходиться. Ее спутник поманил рукой служительницу и протянул ей карточку, исписанную Чармиэн, он что-то быстро говорил по-французски. У женщины был испуганный вид.