Сердце во власти шейха - Ким Лоренс
— Она будет с тобой уже сегодня вечером, Чарли.
— Конечно же, если она окажется в истерике или…
— Не беспокойтесь об этом, Ханна достаточно сильная и умная. Она быстро поймет всю ситуацию и сможет вам подыграть.
И теперь ему предстояло узнать, способен ли родитель трезво оценивать возможности своего ребенка. Он в этом сильно сомневался. Камель склонялся к тому, что мужчина просто не хотел сейчас думать о плохом. Было очевидно, что он всю жизнь ни в чем не отказывал своей единственной дочке. Вероятность того, что испорченная богатенькая наследница смогла провести полдня в тюремной камере и не биться в истерике, была практически ничтожной.
Поэтому Камель готовился к худшему и должен был бы почувствовать облегчение, когда, войдя в камеру, заметил, что девушка, которую он должен был освободить, вовсе не бьется в истерике. Но по каким-то причинам вид этой стройной, невероятно красивой женщины, которая сидела на железной койке на голом матрасе, сложив руки на коленях, с величаво вздернутой головой, не заставил его вздохнуть с облегчением. На ней была надета длинная тюремная ряса, но она держалась так, как будто это дорогое дизайнерское платье. Впрочем, и это не заставило Камеля испытывать к ней восхищение, напротив, его охватила волна гнева.
Невероятно! Из-за нее столько людей двигали горы, а она так надменно сидит здесь, будто бы ожидая, что чертов дворецкий должен зайти в комнату! Дворецкий, на которого она к тому же не обратила никакого внимания. Неужели она была настолько глупа, чтобы не понимать, в какой опасной ситуации оказалась, или же она настолько уверена, что папочка всегда сумеет ее спасти, что считала себя неприкасаемой?
Затем Ханна слегка повернула голову и приподняла свои длинные ресницы, и Камель заметил, что под маской холодной белокурой принцессы она пыталась скрыть ужас, которым была охвачена. Он сделал шаг вперед и почувствовал, казалось, осязаемое напряжение, которое исходило от ее тела, заметил пот, проступивший на ее бледной нежной коже.
Камель нахмурился. Он прибережет свое сочувствие для тех, кто его заслуживает. И хоть Ханна была явно испугана, она не входила в эту категорию людей. Она сама виновата в том, что с ней произошло.
Не трудно было понять, почему мужчины не могли перед ней устоять, даже несмотря на то, что она источала яд. Он сам на мгновение был ею очарован, но, к счастью, как только она заговорила, его разум тут же прояснился. Ее голос был таким же холодным и высокомерным, как выражение ее лица, она вела себя величаво и надменно, что никак не располагало к ней людей.
— Я требую встречи с… — Ханна замолчала, ее необычные голубые глаза округлились.
Мужчина, стоящий в дверях ее камеры, не принес с собой поднос с, как обычно, несъедобной жижей. Ее допрашивали разные люди, но ее камеру охраняли всегда двое мужчин, которые никогда с ней не разговаривали. Один был низкий и коренастый, другой — высокий, с явными проблемами с гигиеной — каждый раз, когда он уходил, какое-то время в камере оставался до ужаса неприятный запах.
Этот мужчина также был высоким, очень высоким. Ханне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на его лицо. Кроме роста, он не имел ничего общего с тем плохо пахнущим охранником. На нем не была надета камуфляжная форма военных или же белоснежный мундир с золотыми эполетами мужчины, который молчаливо присутствовал на всех ее допросах. Он был гладко выбрит и одет в белую пустынную накидку, от мягкой ткани которой исходил аромат чистого воздуха и ни с чем не сравнимый запах мужчины. Что было странно, в руке он держал сверток из голубого шелка. Ее округлившиеся от страха глаза поднялись, чтобы рассмотреть его лицо.
Если бы на нем не было небольшого шрама, выступающего белой линией на смуглой коже, а его нос не был слегка неровным, этого мужчину можно было бы считать привлекательным. А так он был просто невероятно красивым… Ханна уставилась на его полные чувственные губы и смогла отвести свой взгляд лишь за мгновение перед тем, как он заговорил с слегка заметным незнакомым ей акцентом, его голос был бесчувственным и холодным.
— Мне нужно, чтобы вы это надели, мисс Латимер.
— Нет!
Этот мужчина пугал Ханну. Она старалась не думать о том, что с ней вообще могут сделать, за все время ее ареста она не видела ни одной женщины, а была в окружении мужчин, которые иногда смотрели на нее…
Она еще раз посмотрела на голубую ткань в протянутой руке мужчины, затем, как будто бы это была ядовитая кобра, готовая на нее напасть, Ханна быстро подскочила. Комната начала кружиться…
— Глубоко дыши.
Ханна больше не могла держаться на ногах, когда мужчина усадил ее на кровать и заставил наклониться к коленям. И тут сработали ее жизненные инстинкты, она поспешила скрыться за маской высокомерия.
— Мне не нужно переодеваться. Мне достаточно хорошо в моей одежде.
Ханна схватилась обеими руками за грубую ткань своей тюремной формы, которая доходила ей до середины щиколотки. Мужчина положил ладони на ее плечи.
Камель старался сдержать гнев и досаду, ведь он не хотел испытывать никакого сочувствия по отношению к женщине, которая сама была виновата в том, что оказалась в ужасном положении. Неужели она не догадывалась, что разрушает судьбы людей, которых оставляла? И вообще, любила ли она хоть кого-то из них?
«Доведенный до края» — таким был заголовок к статье, и с тех пор Ханну стали называть «бессердечной».
В то время Камель был в Лондоне и следил за этой историей, отчасти потому, что знал ее отца.
Было так сложно не восхититься ее чарующей красотой, идеальными чертами лица! И тут же на корню подавил в себе это чувство. Ханна заслужила то, что с ней произошло. Если в этой ситуации кто-то и был жертвой обстоятельств, так это он. Вот только, к счастью, он не питал никаких романтических иллюзий по поводу брака. Только полный глупец согласится снова открыть сердце в ожидании такой невероятной боли. Брак по расчету Камеля полностью устраивал.
Почему эта безмозглая пустышка не решила скрасить свое существование чем-то вроде покупки новых туфель? Ведь даже в условиях финансовой нестабильности ее дорогой папочка купил бы для своего сокровища целый магазин. Вместо этого она решила стать самоотверженным ангелом-спасителем.
— Я не прошу тебя ничего снимать, просто надень это.
Ханна встала с кровати.
— Если ты прикоснешься ко мне хоть пальцем, я сообщу об этом, как только выберусь отсюда. — «Может быть, ты имела в
