Глория Даймонд - Обещание счастья

Различия стали заметны только со временем, когда Рич сделался постоянным гостем в доме Мэдоков. Марлин, старшая, оказалась самой жесткой и со строптивым непреклонным характером. Безалаберный же Джо представлял жизнь сплошным Диснейлендом, впрочем, уже начинавшим наскучивать. Грейс, самая младшая, — ей тогда исполнилось всего пятнадцать — отличалась мягкостью и спокойствием нрава в сочетании с внутренней силой. Силой, которой явно недоставало брату и сестре…

Хватит вспоминать прошлое! Рич шагнул вперед и с трудом выговорил:

— Здравствуй, Грейс! — Разжав кулаки, он протянул ей руку. Узкая ладонь девушки была холодной и какой-то неживой, будто он здоровался с пластмассовым манекеном. — Рад тебя видеть!

Черт бы побрал этот официальный тон! Да и сказать он собирался совсем не то. «Простишь ли ты меня когда-нибудь, Грейс?» — вот что спрашивали его глаза.

— Здравствуй, Рич, — ответила Грейс, поспешно отдернув холодные пальцы и заложив руки за спину.

В наступившем неловком молчании Рич смотрел на девушку, на ее волосы, схваченные на затылке шелковой белой лентой. В них сверкали капельки дождя. Грейс, подумал он, Боже мой, как ты выросла!

Это действительно было так. Шесть лет назад, будучи еще девочкой, Грейс не знала, что ей делать со своей внешностью, со своими необыкновенно длинными ногами. Она очень старалась произвести на Рича впечатление, порой злоупотребляя косметикой и туалетами не по возрасту. Но приятель брата всегда ценил в ней естественность и хранил в памяти те моменты, когда она была настоящей Грейс.

Однажды, недели за две до трагедии, он, Грейс и Джо всю ночь напролет смотрели какие-то дурацкие вестерны. Что это была за ночь! На девушке была старая футболка и обрезанные выше колен джинсы, а на лице сияли широко открытые голубые глаза, полные слез сочувствия героям кинофильма. Эти слезы капали прямо в пакет с воздушной кукурузой, которую она ела. Потом Грейс случайно испачкала колено Рича красным лаком для ногтей, а пес опрокинул его банку с пивом и вылизал лужу… Да, это была лучшая ночь в жизни Ричарда Слейда.

Увы! Той обворожительной девушки больше не было, ее сменила красивая и, судя по всему, холодная молодая женщина. И Джо тоже больше не было.

— Ну и ну! Ричард Слейд! Интересно, что тебя привело к нам?

Рич нахмурился. Сарказм, прозвучавший в ее голосе, был до того силен, что он на какое-то мгновение растерялся.

О том, чтобы вернуться в родные места и посмотреть, какие перемены произошли там за последние шесть лет, он подумывал не раз, но так и не осуществил своего намерения. Вместо этого Рич — таким уж он оказался трусом! — обосновался в Чикаго и, стараясь забыть о существовании семьи Мэдок, всего себя посвятил работе.

И вот сейчас он стоял посреди знакомой гостиной и ясно читал в глазах Грейс враждебность и подозрительность. Почему-то это причиняло ему боль. Но разве мало жестоких потерь было в его жизни? Лучший друг, жена, неродившийся ребенок… Что могла значить для него теперь ненависть этой молодой женщины?

— Твой отец попросил меня помочь ему кое в чем, — ответил Рич, радуясь, что хоть тут может сказать правду. Ему претила сама мысль о том, что придется лгать.

Как будто почувствовав затруднительность положения, в котором оказался гость, Дуглас Мэдок включил мотор, и электрическое кресло-коляска медленно поползло по большим розам, вытканным на покрывавшем пол ковре. Услышав знакомое гудение, Грейс бросила раздраженный взгляд на отца и вновь холодно уставилась на Слейда.

— Я попросил Рича разобраться в некоторых… проблемах, — пояснил старик с обычной для него грубоватой властностью. — Обнаружилось, что я не могу доверять кое-кому из своих людей, — продолжил он, останавливаясь возле дочери. — Мне надо, чтобы Рич провел небольшое расследование. Он остановится здесь, на ранчо. Поблизости ничего лучше не найдешь.

Объяснение было явно надуманным, и это почувствовали все. По наступившему молчанию Рич понял, что Грейс все знает. Неизвестно откуда, но знает истинную причину его появления в доме. И презирает Рича.

Так, надо взять себя в руки! Если уж он согласился заниматься этим делом, не годится расклеиваться от каждого брошенного в его сторону недовольного взгляда. Ведь именно в этом и заключалась его работа: отыскивать то, что люди старались скрыть.

Какая ему теперь разница — нравится Грейс это или нет? Когда-то они были друзьями, а теперь — нет. Вот и все! Он переживет сей факт, как пережил многое в своей жизни.

Грейс первой прервала молчание.

— Ты действительно считаешь, — спросила она отца с вызовом, — что он именно тот частный детектив, который тебе нужен? Не говоря уже о том, что он поселится в нашем доме?

— Можешь не сомневаться! — Дуглас Мэдок улыбнулся; похоже, гнев дочери доставлял ему удовольствие. — Он будет с нами двадцать четыре часа в сутки! И столько дней, сколько понадобится!

Ага! Вот в чем дело! Между отцом и дочерью шла борьба характеров, а он, Ричард Слейд, являлся в этой игре козырной картой!..

— Но, по правде говоря, я не думаю, что Рич останется тут надолго, — добавил старик. — Его агентство справлялось с самыми отъявленными жуликами в рекордно короткие сроки. Вряд ли такому специалисту придется потратить много сил и времени, чтобы разобраться в нашей мелкой заварушке.

Подтекст слов отца дошел до Грейс, и она покраснела. К несчастью, бледная кожа всегда была индикатором ее души.

— Неужели? — Грейс обернулась к гостю со скептическим выражением на лице. — Ты на самом деле так хорош?

Слейд пожал плечами, довольно хорошо сымитировав простодушие. Но, черт ее подери, Грейс ясно намекнула на ту ночь, когда его легкомыслие послужило причиной гибели Джозефа Мэдока.

— Говорят, я не так уж плох…

— Не так уж плох? Значит, тебе пришлось порядком потрудиться, чтобы заработать такую репутацию!

Стремясь сохранить хладнокровие, Рич набрал полную грудь воздуха. В конце концов, он знал, с чем столкнется, вернувшись сюда.

— Да, это так, Грейс! Ведь прошло целых шесть лет, — как можно спокойнее ответил он, стараясь, чтобы это не прозвучало извинением.

Да, все было именно так! Шесть лет — достаточный срок, чтобы неоперившийся молодой человек повзрослел, освоил профессию, научился делать выводы из своих ошибок. Шести лет вполне хватило для того, чтобы его мир рухнул и был вновь собран из осколков, хотя, может быть, не совсем удачно.

Грейс не соизволила ответить. Натянуто рассмеявшись, она наклонилась, чтобы поцеловать отца на ночь, и, повернувшись, пошла к выходу.

— Шесть лет, Грейс, — повторил Рич более громко, с раздражением услышав появившуюся-таки в голосе извиняющуюся интонацию. — Это долгий срок.