Александр Чернобровкин - Секс по-венгерски
Второй заход оказался яростнее. На этот раз я поставил Элизабет раком. Она оперлась руками на умывальник, и я засунул ей с размаху. Она ойкнула негромко от смеси боли и удовольствия. Я сжал ее упругие ягодицы и заработал с оттягом. Теперь уже рядом с ее ртом не было моего плеча, поэтому она сперва взвизгивала, а потом прикусила свою руку, потому что звук становился слишком громким. И в этот раз кто-то дернул ручку, но не постучал, пошел дальше. Кончили мы почти одновременно. Отдышавшись и подмывшись, вернулись в свое купе.
Там сидела женщина лет тридцати пяти. Поглядев на нас, она улыбнулась уголками губ и перешла в другое купе. Мы как раз подъехали к станции. Элизабет глянула на название и засуетилась: следующая – ее. Я снял с полки сумку. Девушка достала из сумки какую-то пилюлю, судя по обложке, противозачаточное разового действия, проглотила ее. Я дал Элизабет свой адрес и телефон, но был уверен, что больше не встретимся. Такие случки хороши своей внезапностью. У них не должно быть ни прошлого, ни будущего.
Провожая ее, я шел с ее сумкой по проходу первым. Навстречу нам попался контролер. Со мной разминулся благополучно, а к Элизабет прислонился, якобы не удержав равновесие из-за качки. Краем глаза я заметил, как его рука на мгновение прижалась к промежности девушки. В тамбуре я поставил ее сумку на пол. Кроме нас там никого не был, поэтому я, как бы потеряв равновесие, прижал руку к промежности девушки. Она, все поняв, хихикнула. Я поцеловал ее и, засунув руку ей в трусики, принялся ласкать клитор. Только когда электричка остановилась, Элизабет отпрянула от меня, быстро открыла дверь и вышла. Взяв сумку, она стояла на перроне и, улыбаясь влюблено, смотрела в мои глаза. Электричка тронулась. Мне хотелось спрыгнуть и остаться с девушкой навсегда. Наверное, что-то подобное хотелось и Элизабет.
Границу я пересек пешком. Точнее, мост, с одной стороны которого стоял венгерский пограничник, а с другой – толпа украинских, я переехал на машине, потому что переходить пешком границу в этом месте нельзя. Дальше была эпопея на украинских и российских электричках, старых и разбомбленных, и грустные бабы-попутчицы, которых больше интересовала борьба за выживание.
