Гленда Сандерс - Свободная любовь

      — Надеюсь, не понадобится.

      Шум в ванной комнате разбудил Дори, но, сообразив, что Скотт еще здесь, она глубже зарылась лицом в подушку, пребывая в эйфорическом состоянии полусна, ожидая, когда он вернется и окончательно разбудит ее поцелуем.

      Сначала он поцеловал нежную кожу у нее за ухом, потом добрался до ее губ. Когда она наконец раскрыла глаза, он подсунул руку под ее шею и опустил голову на подушку рядом с ней. Их лица находились очень близко друг от друга; он улыбнулся ей и произнес:

      — Эй, соня!

      — Доброе утро.

      — Ты собираешься спать весь день или мы все-таки позавтракаем?

      Обняв его за шею, Дори хрипловатым голосом сказала:

      — Ни то, ни другое.

      Легкий поцелуй превратился в страстный и продолжительный. Дори закончила его неожиданно — она забралась на Скотта, пригвоздив его к кровати. Ее ладони скользнули по его рукам, и она переплела его пальцы со своими.

      — Ты мой пленник!

      Лежа на спине, он видел над собой лицо Дори и ее обнаженные груди. Скотт изогнул шею, чтобы прикоснуться губами к соблазнительной ложбинке между двумя холмиками.

      — Только если ты обещаешь опустошить и ограбить меня, — сказал он и взял в рот бутон ее соска. Он ласкал его круговыми движениями языка, потом потянул его зубами и ощутил, что сам возбуждается, почувствовав, как напряглось ее тело в ответ на его прикосновения.

      — Я не могу опустошить и ограбить тебя, потому что ты именно это и делаешь со мной, — ответила Дори. Она соскользнула вниз по его телу и прижалась губами к его губам, одновременно коснувшись кончиками пальцев его лица. При этом она почувствовала, как его руки легли на ее ягодицы, прижимая их к мужской тверди.

      Нежно, с большой неохотой Дори оторвалась от рта Скотта.

      — Я должна позаботиться о Долли.

      Скотт застонал, как человек, которого подвергают жестоким испытаниям.

      — Мы ведь не хотим никаких сюрпризов, — пояснила она.

      Вынужденный примириться с тем, что их любовные игры откладываются, он отпустил Дори.

      — Иногда мне хочется, чтобы ты принимала таблетки.

      — Мне тоже, — ответила она, поцеловав его в кончик носа. — И это один из таких моментов. Но я... не...

      — Поторопись, хорошо?

      В ванной комнате, обмывая свой резиновый противозачаточный колпачок и смазывая его специальной контрацептивной мазью, Дори пыталась и не могла вспомнить, кто из них первым дал колпачку такое название.

      «Забавно, — подумала она, — что любовники используют эвфемизмы». Колпачок по прозвищу Долли, похоже, был такой же частью их отношений со Скоттом, как и установившийся нешаблонный распорядок их жизни.

      Дори объяснила Скотту, что неразумно принимать курс таблеток, если они занимаются любовью всего дважды в месяц.

      Он ждал ее в постели, положив голову на согнутую руку. Под влиянием импульса она с воплем бросилась через комнату на кровать, на Скотта, и принялась осыпать его лицо звонкими поцелуями.

      — Время для опустошения и грабежа!

      Засмеявшись, Скотт сказал:

      — Ради Бога, Дори, подумай хоть немного о чувствах старушки Вискаунт.

      — К черту чувства старушки Вискаунт, — промурлыкала Дори, с кошачьей грацией извиваясь около Скотта. Чувства нижней соседки перестали волновать ее, когда она поцеловала Скотта не в шутку, а всерьез.

      Было половина второго, когда Дори и Скотт отправились завтракать в «Таллахасси-Хилтон»; после трех они вернулись в квартиру Дори. Вскоре Скотт уехал, чтобы к ночи добраться до пригородов Гейне-вилла. Как всегда, хотя они и не говорили о времени, которое проведут в разлуке, их расставание было горько-сладким.

      Дори устроилась на кушетке с воскресной газетой в руках, но прошло немало времени, прежде чем у нее появился интерес к тому, что она читала. После отъезда Скотта квартира казалась пустой, в комнате царило уныние. Потребуется время, чтобы привычное течение жизни вытеснило пустоту, вызванную его отсутствием. Сегодня кровать покажется такой огромной; она прижала к себе подушку Скотта, от которой все еще пахло его одеколоном. Но завтра новая рабочая неделя вряд ли оставит ей время для сентиментальных воспоминаний и юридическая практика захватит ее всю целиком.

      У Дори не было времени тосковать. Намного приятнее было урвать несколько минут от работы и помечтать о тех моментах, когда они снова будут вместе. Предвкушение встречи поможет ей перенести двенадцать дней романтического томления. Так и должно быть, когда влюбленные живут далеко друг от друга.

  Глава вторая

      Когда Скотт миновал знак, указывающий, что он выехал за пределы города, он ослабил галстук. Глубоко вдохнув, он медленно выдохнул и почувствовал, как напряжение беспокойной недели постепенно покидает его. Вторая половина пятницы всегда была приятным временем, но она была еще прекраснее оттого, что следующую ночь, с пятницы на субботу, он проведет в постели Дори Кэрол.

      Интенсивное движение сменилось привычным потоком машин на шоссе. Скотт увеличил скорость своего «меркурия кугара» и включил антирадар. На его лице появилось выражение удовлетворения. Из портативного стереомагнитофона лилась, наполняя салон, его любимая музыка. На какое-то мгновение он вспомнил о разработанных им учебных программах семестра и о студенте-старшекурснике, который, несмотря на все свои старания, мог провалить бухгалтерский учет. Затем его мысли обратились к женщине, которая ждала его за сто пятьдесят миль отсюда.

      Дори — уменьшительное от Айседоры. Родители назвали ее так в честь Айседоры Дункан, но у нее не было абсолютно никакой склонности к балету. В отличие от сестры она не унаследовала и музыкального дарования матери. Ее склонности проявились, как и у отца, в области юриспруденции. Джон Милфорд Кэрол был окружным судьей, да и сама Дори имела престижную юридическую практику.

      Они встретились три года тому назад во время однодневного круиза на пароходике, отправлявшемся из порта Канаверал. Скотт записался на экскурсию, устав от одиночества и малоинтересных свиданий; он отправился в путешествие, не отдавая себе отчета в том, что надеется на что-то неожиданно прекрасное и удивительное, что могло бы поразить ветерана любовных свиданий.

      Он не осознавал, что ищет нечто романтическое, когда вышел побродить по пустынной палубе, чтобы укрыться от шумной музыки и голодных, жаждущих глаз молодых женщин. Ему казалось, что он стремится лишь к тишине и свежему воздуху и что он их нашел.