Жизнь бесконечна - Вадим Иванович Кучеренко
— О каком горе в нашей будущей жизни ты говоришь? — настойчиво спросил ее юноша. У него был несчастный вид.
— Во Вселенной, я знаю, кроме звезд есть еще черные дыры. И однажды может так случиться, что ты и наш сын… — В ее голосе сквозил явный страх, когда она произнесла: — Вы не вернетесь ко мне!
Юноша с облегчением рассмеялся, начиная понимать, что происходит.
— Но этого не будет, пока ты будешь нас ждать на Земле! — сказал он, сам веря в свои слова.
— Это не зависит ни от меня, ни от тебя, — покачала она головой, не сводя глаз с огня и стараясь не смотреть на него, чтобы снова не заплакать. — Моя бабушка говорит, что судьба человека зависит только от бога, которого он рано или поздно находит в своей душе.
— А ты?
Помолчав, она задумчиво ответила:
— Я? Наверное, я еще не нашла своего бога. Я не религиозна, но если я вижу распятие, то обязательно перекрещусь.
Она отвела взгляд от огня и посмотрела в глаза юноши, как будто хотела, чтобы ее слова прозвучали более убедительно.
— Но одно я знаю точно. Еще раньше, чем случится горе, и вы с нашим сыном не вернетесь ко мне, ожидание беды сломит меня. И однажды уже никто не встретит вас на Земле.
На ее глазах снова показались слезы. Юноша обнял ее и, ласково гладя по голове, словно утешая ребенка, прошептал:
— Не плачь, я прошу тебя.
— Нет, нет, не верь мне! — внезапно снова вскрикнула она, но на этот раз почти беззвучно, словно это кричала ее душа. — Я всегда буду ждать тебя. Ведь правда? Скажи мне, что это так, и я рассмеюсь над своим страхом.
— Разумеется, — заверил он ее. — Мы любим друг друга, и нас не испугает разлука.
— Не надо, — прижимаясь к нему всем телом, словно пытаясь согреться, попросила она. — Не уходи от меня никогда. Ни в небо, ни в океан, ни под землю, никуда. Хорошо?
— Пусть будет по-твоему, — глубоко вздохнув, словно беря на свои плечи слишком тяжелую ношу, покорно ответил юноша. Он был готов на любые жертвы, лишь бы она не плакала и была счастлива. Он взглянул на небо и грустно сказал: — Но нам пора возвращаться, а то нас будут искать. Видишь, уже и звезды погасли…
И действительно, на побледневшем перед рассветом небе звезды были уже не видны…
Прошло несколько лет. Май в этом году, вопреки тревожным метеопрогнозам, выдался на удивление теплым и ясным, и уже с рассвета в открытое окно кухни доносилось радостное щебетание птиц, прославляющих жизнь. За небольшим столиком, накрытым для троих, сидели мужчина и женщина средних лет и завтракали. Он был чуть полноват, уже с пробивающейся сединой в поредевших волосах, но из-под толстых линз очков на мир смотрели задорные молодые глаза. Она была грациозна и прелестна той женственностью, которая приобретается после тридцати лет, при условии, что женщина тщательно заботится о своей внешности.
— А где Глеб? — спросил мужчина, намазывая ножом масло на хлеб. — Неужели все еще спит?
— Этот несносный мальчишка опять полночи провел у своего телескопа, — стараясь казаться сердитой, сказала женщина. — Наблюдал за звездным небом и теперь отсыпается. Ты должен его отругать!
— Анастасия Леонидовна, позвольте вас спросить, а почему я, а не вы? — с деланным удивлением спросил мужчина. — Ты же знаешь, что я…
— Хотя бы потому, Дмитрий Иванович, что это вы подарили ему телескоп на день рождения, — не дослушав, ответила женщина, подавая ему чашку чая. — Так что теперь расхлебывай кашу, которую сам и заварил.
— Ну да, лучше было бы, если бы я подарил ему балетные тапочки…
— Что ты сказал? — строго спросила женщина, но глаза ее улыбались. — Извини, я не расслышала из-за крика этих несносных птиц. И чего они так истошно орут с раннего утра?
— Я сказал: хорошо, дорогая! — поспешно ответил мужчина, уловив зарождающиеся гневные нотки в тоне жены и не став дожидаться своей очереди после ни в чем не повинных птиц. — Я обязательно поговорю с нашим сыном о недопустимости ночных бдений у телескопа.
— Я рада, что здравый смысл все-таки восторжествует в нашей семье, — сухо заметила женщина. И неожиданно улыбнулась, сразу значительно помолодев и став похожей на озорную девчонку. — И, кстати, балетные тапочки называются пуанты.
— Буду знать, — с облегчением вздохнул мужчина, радуясь тому, что гроза прошла стороной. — А птицы этим утром поют просто замечательно!
— В этом я с тобой согласна, дорогой.
— А в чем моя любимая жена со мной не согласна? — уловив нотки недосказанности в голосе жены, спросил мужчина. Как все ученые, он был любознателен, иногда даже во вред себе.
— Во взгляде на будущее нашего сына, — с удивлением посмотрев на мужа, как будто поражаясь его непониманию, сказала она. — Ему не стоит забивать себе голову космосом. А тебе не стоило бы потакать ему в этом.
— А ты не находишь, что мальчик имеет право сам выбрать свое будущее? — как можно мягче спросил он.
— Разумеется. Но…
Она не договорила. В кухню вошел высокий черноволосый мальчик, внешне поразительно похожий на мать, но чем-то неуловимым напоминающий отца — быть может, глазами, вернее, тем, как он смотрел на окружающий мир, проницательно и с любопытством. Он с насмешливой укоризной посмотрел на родителей, как будто понимая, что их утренний разговор относится к нему, и сел за стол. Мальчик предвидел, что их очередному спору не суждено разразиться ссорой, потому что в итоге отец всегда уступал матери, так как безумно ее любил, а потому не беспокоился.
— А что у нас на завтрак? — спросил он, хорошо зная, как улучшить настроение матери. — Предупреждаю, я голоден, как волк! Могу съесть даже слона, если ты, мама, порежешь его на маленькие кусочки.
— А мама сказала, что ты спишь, как сурок, — обменявшись с сыном многозначительными взглядами, словно два заговорщика, сказал отец. Они понимали друг друга без слов. — Насколько мне известно, сурки слонами не питаются.
— Вы ошибаетесь, мои дорогие родители, — улыбнулся мальчик, с аппетитом вгрызаясь в огромный бутерброд, который подала ему мать. Кроме густого слоя масла на хлебе лежали громадные куски колбасы и сыра. — Я давно уже встал и даже сделал зарядку и принял душ.
— А постель заправить не забыл? — строго спросил отец, обменявшись удивленными взглядами уже с женой.
— Первым делом.
— Какой молодец! — не удержался он от похвалы, забыв о том, что воспитательный процесс ребенка должен быть как можно более строгим. Жена как-то говорила ему об этом, ссылаясь то ли на великого
