Саманта Сноу Саманта Сноу - Звезда в ладони

Лифт скрипнул, крякнул, створки дверей разъехались, и показалась девушка с большой спортивной сумкой. Она, словно чего-то опасаясь, оглянулась по сторонам и осторожно вышла из лифта. Тоненькая, с короткой стрижкой и длинной худенькой шеей, она напоминала Веселину птенца галки. Такая же черненькая и неуклюжая. Огромные голубые глаза смотрели на мир с нескрываемым удивлением. Сейчас, одетая в узенькие потертые джинсы и белую майку без рукавов, девушка еще больше походила на подростка. Но Веселин знал, что она его ровесница. Ее возраст он запомнил, прочитав в первый день работы список жильцов. Девушке почти двадцать четыре, а выглядит ребенком. И имя у нее какое-то детское — Лиззи.

За все время Веселину еще ни разу с ней не пришлось поговорить. На его приветствия она отвечает лишь кивком и молча, как-то боком проскакивает на улицу, словно опасается задержаться в просторном фойе. И вообще, вся она какая-то пугливая, что ли.

Не то что та, вторая девушка, живущая с ней в одной квартире. Дороти. Та совсем другая. Быстрая, открытая, за словом в карман не полезет. Настоящая американская женщина. Во всяком случае, Веселин их именно такими представлял. Крепкая, высокая, чуть ли не с него ростом, блондинка со спадающими до плеч волосами, прямыми и жесткими. И голос гортанный, с придыханием. На подобный тип женщин в свое время, еще дома, Веселин насмотрелся в голливудских фильмах. Такая и из горящего небоскреба выпрыгнет, и против маньяка выступить не побоится.

И как они уживаются? Ведь совершенно разные.

Веселин выскочил из-за стойки и подбежал к лифту.

— Вам помочь? — спросил он, протянув руку за сумкой.

Девушка-галчонок дернулась назад, невольно спрятав ношу за спину.

— Нет, спасибо, я сама.

— Ну хорошо, как знаете… — Консьерж вернулся на место.

Подумаешь, гордячка. От помощи отказывается. А он же без всяких задних мыслей, просто из вежливости. Вон какая огромная сумка. Чуть ли не в половину ее роста.

Лиззи вышла на улицу и вздрогнула. Ее оглушил шум огромного города. Никак не привыкнет к нему. А пора бы уже прекратить обращать внимание. Девушка постояла на крыльце, огляделась по сторонам. Утро было теплым, почти жарким. Можно представить, как все раскалится вокруг к обеду.

Но, несмотря на жару, ее знобило. Зря она в одной футболке вышла, теплая кофта не помешала бы. Лиззи поежилась.

И чего она так дернулась от этого консьержа? Он же помочь хотел… Нет, она должна сама. Сумка с плюшевым медведем, недавно казавшаяся совсем легкой, оттягивала руки, пригибала плечи к земле.

Еще не поздно вернуться. Стоит лишь снова открыть дверь, сесть в лифт, подняться на второй этаж, зайти в квартиру и посадить Банди обратно на кровать.

И опять будет все, как прежде. Как прежде… Нет, только не это. Нельзя, как прежде.

Лиззи шагнула на тротуар и направилась вверх по Девятой улице. Ее путь лежал к зданию Армии спасения.

Дороти приподняла голову с плеча Брэда и взглянула на часы. — О! Мне пора, дорогой.

Брэд лениво приоткрыл один глаз.

— Успокойся, детка, — протяжно, как он всегда говорил в постели, сказал Брэд. — Еще рано. Всего лишь четверть десятого. Неужели ты покинешь меня?

Он засунул руку под одеяло, обхватил упругий, теплый зад девушки и требовательно подтянул к себе. Дороти от прикосновения налитого силой мужского тела тихонько охнула, выгнулась, почувствовав трепет внизу живота. На секунду, словно невзначай, дотронулась бедром до его возбужденной плоти. Брэд подался ей навстречу, прижимая ее к себе. Но Дороти отпрянула назад, вывернулась из его объятий. Она знала, что еще мгновение такой близости, и она забудет обо всем на свете, кроме желания впустить Брэда в себя. Главное — вовремя остановиться.

— Нет, Брэд, мне пора. В два часа у меня встреча с клиентом, а до этого хочу заскочить домой.

Брэд недовольно надул губы.

— Домой, — презрительно протянул он. — Неужели так не терпится увидеть свою соседку?

Дороти, ни капельки не стесняясь своей наготы, присела на край кровати и медленно начала натягивать на правую ногу шелковый чулок черного цвета. В последнее время она носила исключительно черные чулки. Из-за Брэда. Он постоянно напоминал, что ее длинные, стройные ноги в черных чулках чертовски возбуждают его.

— Прошу тебя, Брэд, не напоминай мне о ней, — бросила Дороти зло, повернувшись к нему вполоборота. — Я ничего не хочу слышать об этой несносной Лиззи.

Брэд перекатился на бок и чуть приподнялся. Одеяло соскользнуло вниз, обнажая грудь, покрытую густыми, черными завитушками волос. Дороти резко отвернулась. Подобно тому, как Брэда возбуждали ее ноги в черных чулках, Дороти растекалась от вида его волосатой груди. Ее начинало колотить в буквальном смысле слова.

— Ты так и не рассказала мне, что у вас вчера произошло… — Брэд, прищурившись, не сводил с нее взгляда. — Нежданно-негаданно среди ночи приехала ко мне, набросилась, как изголодавшийся койот. Почему ты была так неистова сегодня ночью?

— Что за сравнения? Я могу и обидеться на койота! — Дороти закончила натягивать второй чулок и потянулась за юбкой, небрежно валявшейся на полу у широкой кровати.

Брэд скривил губы в улыбке:

— Да это комплимент, милая. Обожаю страстных женщин. Так чем тебя задела эта милая, наивная девчонка?

Дороти ничего не ответила. Надела кофточку, руками подправила грудь и подошла к зеркалу. Проведя щеткой несколько раз по своим шикарным густым волосам, сказала отражению в зеркале:

— Накрашусь дома.

Потом подошла к кровати, наклонилась, чмокнула Брэда в щеку, грациозно увернувшись от протянутой к ней руки.

— Все. Я ушла.

— До свидания, моя радость! Не разорви на части девчонку! — крикнул Брэд вслед скрывающейся за дверью Дороти.

Ей не понравилось, что он даже не поднялся с кровати, чтобы проводить ее.

Дороти с силой ударила ладонью по рулю, а потом, словно испугавшись, что ее любимый «бьюик» обидится, нежно погладила. На душе было погано. С чего бы это Брэд назвал ее койотом? В душе ей даже льстило, что он ее считает хищницей в постели. Но мог бы сравнить с львицей или тигрицей. А то койот… Это уже слишком. Что-то противное было в таком сравнении… и грязное. Дороти передернулась. Иногда Брэд бывает просто невыносим. И в такие минуты Дороти хочется порвать с ним навсегда. Но это выше ее сил. И от этой невозможности вычеркнуть его из своей жизни она злилась и презирала свою патологическую зависимость от этого мужчины. Хотя какой он мужчина? Самец! Дикий, неуправляемый самец, не знающий устали в любовных играх. С ним она и сама превращалась в самку, ненасытную, неистовую, как правильно он назвал ее сегодня. Модный дизайнер по интерьеру, на прием к которому клиенты записывались за несколько месяцев вперед, сексуально зависима от какого-то типа без определенных занятий. Сказать кому, не поверят.