Дениз Робинс - Желанный обман

— Верхом?! — потрясенно повторил Уилкинс. — Милорд! Вы сегодня женитесь!

— Я знаю, старый болван! Давай сюда мою одежду. Но сначала принеси кружку эля. Моя глотка суха, как щетка для пыли. Только не пялься на меня, как треска на крючок!

— Да, милорд. Не буду, милорд.

Эсмонд соскочил с кровати, скинул с себя расшитую кружевами ночную сорочку, запахнулся шелковым халатом, широко зевнул и потянулся. Он отличался великолепным телосложением. Старый камердинер просто залюбовался его фигурой. В Эсмонде было не меньше шести футов и двух дюймов, у него были широкие плечи и узкие бедра. Никогда в своей жизни он ничем не болел, и не подвергался осмотру врача. На его щеке был, правда, небольшой, давно заживший, шрам — результат дуэли на шпагах, — и только он портил внешний вид молодого графа. Деда Эсмонда, старого графа Морнбери, все называли красавцем Горацием, а внук очень походил на своего предка.

Все его друзья из Оксфорда, Лондона и окрестных мест собрались вчера в Морнбери Холл, чтобы поздравить молодого графа с женитьбой.

Многие из них остались здесь на ночь, чтобы присутствовать сегодня на торжественной церемонии. В том числе остался и его лучший друг Арчибальд Сент-Джон, или просто Арчи. Эсмонд учился вместе с ним в университете. Арчи был участником многих приключений и авантюр, в которые ввязывался Эсмонд. На днях его друг должен был отбыть в Эдинбург, куда его посылало министерство иностранных дел с важным государственным делом. В этом году был заключен окончательный союз между Англией и Шотландией и сняты всякие торговые ограничения, которые существовали до сей поры между этими двумя странами. Арчи ждала в Эдинбурге работа, срочное выполнение которой требовало от него правительство. Это был прекрасный и веселый молодой человек, во многом похожий на Эсмонда, только, пожалуй, чуть более практичный, чем молодой граф.

Арчи одобрил выбор своего друга. А Эсмонд благодарил теперь Бога за то, что пошел-таки на бал, куда был приглашен по случаю восемнадцатилетия единственной дочери лорда Шафтли Доротеи. Это был единственный бал, куда он явился в этом году. И попал в самую точку!

Собираясь на этот бал, он только выполнял желание своей венценосной крестной матери — найти себе супругу в английском высшем обществе. Эсмонд смирился с мыслью о потере свободы и не думал, что в течение двадцати четырех часов после получения королевского письма он встретит свою судьбу и обретет счастье. Стоило ему пригласить на танец леди Доротею, как все решилось в одну секунду.

До этого вечера он помнил ее только ребенком, на которого мало обращал внимания, когда их пути в жизни пересекались, а это было очень редко.

В последнее время, правда, до него доходили слухи о том, что она выросла в прекрасную девушку, женственную, с исключительно приятным характером, одаренную как очаровательной внешностью, так и многими талантами и считавшуюся завидной невестой. Но он слышал также о том, что она обладает слабым здоровьем — с ней случались припадки и она теряла сознание. А дело было в том, что Эсмонд не выносил хрупких женщин с их постоянными обмороками, с беготней слуг по всему дому в поисках горелых перьев и уксуса, чтобы привести свою хозяйку в чувство. Женщины, которых до сих пор Эсмонд Морнбери укладывал в свою графскую постель, были сильными, здоровыми созданиями, готовыми дать достойный ответ на мужскую страсть. Эсмонд привык держать в своих объятиях не просто крепких девушек, а красавиц, про которых можно было смело сказать «кровь с молоком».

Тем не менее стоило ему коснуться маленькой ручки Доротеи и вывести ее на середину зала для котильона, как он понял, что жребий брошен и судьба его решена. Никогда в жизни не видел он девушки более очаровательной, чем Доротея Бриджес. Когда граф поцеловал тонкую руку и заглянул в ее волшебно-пленительные глаза, благодаря за подаренный танец, он уже мечтал, чтобы это невинное, ангельское создание стало его невестой. Он знал, что королева одобрит его выбор, так как мать Доротеи, графиня Шафтли, до самого недавнего времени была фрейлиной в Сент-Джеймсе.

В тот вечер Эсмонд окончательно и бесповоротно решил, что Доротея и есть та единственная, которую ему было приказано найти.

Домой он ехал уже влюбленным по уши. Такое приключилось с ним первый раз в жизни.

Сегодня, Эсмонд чувствовал это, в Морнбери вновь воцарятся та светлая радость и то обещание мирной жизни, которые ощущались здесь постоянно в те времена, тогда еще были живы его родители. Волнующий час, когда он подведет свою невесту к порогу ее нового дома, быстро приближался, и это наполняло молодого графа искрящимся весельем и не давало сидеть на месте.

Ожидая, пока конюхи оседлают его любимицу Джесс, Эсмонд вышел из конюшни на лужайку, которая походила на изумрудное атласное полотно, посеребренное утренней росой, остановился и, обернувшись, с гордостью стал смотреть на свой дом. Он любил это делать.

Раннее солнце косыми лучами освещало крепкие кирпично-каменные стены особняка с двумя великолепными боковыми крыльями, которые были пристроены к нему позже. Открытые колоннады придавали общей картине вид достойно-величественный. С террасы вели широкие ступени в квадратный двор, где находился большой бассейн. Рядом возвышался фонтан, изображающий мужчину, сидящего верхом на коне. Фигура, выполненная из серого камня, поросла зеленью от времени. Эсмонда всегда восхищала эта скульптура. Голова всадника была гордо откинута назад, а руки были разведены в разные стороны, будто он радовался этой жизни и энергии своего горячего скакуна и хотел обнять весь мир. Из горла коня вырывалась хлесткая струя воды, которая обрушивалась в бассейн с красивым, музыкальным звуком. Сколько себя помнил, Эсмонд всегда очень любил этот фонтан. Однажды в детстве, убежав от своих нянек, он упал в воду и едва не утонул, но это не убавило его любви.

Часть старого дома была скрыта густой порослью ползучего зеленого растения. Эсмонд думал со временем очистить каменные стены от зелени, так как голый камень больше радовал его глаз. Библиотека с покоями Эсмонда, располагавшимися прямо над ней, была в правом новом крыле дома. Он с удовольствием любовался стальной решеткой, которая тянулась, словно причудливая паутина, вдоль бугристых каменных стен. Новшеством была также замечательная дверь с колоннами, располагавшимися в особых выемках по обе стороны, и еще веерообразное окно, вырезанное прямо над ней. Эти украшения больше всего нравились Эсмонду, ибо были модными деталями современной архитектуры.

Повернувшись к дому спиной, он скользнул взглядом по красивому двойному ряду лип и зеленых остриженных лавров, посаженных в огромных кадках. Светлые стены из розового кирпича обступали по бокам традиционные для английского графского дома цветники. Справа был разбит великолепный парк, в котором водились изящные, пятнистые лани. Парк переходил в густой лес, обозначавший собой крайнюю границу между Сюрреем и Суссексом.