Пола Льюис - Дело особой важности

— Правда, что он пришел сюда пешком из Ливерпуля босиком — правда? А ему было всего тринадцать лет? — Этот вопрос она задавала отцу сотни раз, и всякий раз он торжественно произносил:

— Да, дитя мое, шаг за шагом, питаясь одним лишь хлебом.

И глаза пятилетней Лори наполнялись слезами.

Сейчас Эфраим взирал на нее с портрета работы Лоренса, висящего на обшитой деревянными панелями стене рядом с двумя десятками прочих Пэджетов, с видом такого довольства и процветания, словно родился с дюжиной серебряных ложек во рту и не имел ни малейшего представления о том, что это такое — стереть ноги до крови.

Неожиданно стоявший у нее в горле уже несколько дней комок исчез, оставив после себя лишь ощущение легкой боли.

— О, Эфраим, — еле слышно прошептала она, — как ты, должно быть, гордился всем этим. Надеюсь, твой дух не бродит здесь и не видит всего, что происходит с нами.

Лори вздохнула, затем, решительно поведя худенькими плечами, поднялась по лестнице.

Минуя отцовский кабинет, она бросила взгляд на дверь и сквозь матовое стекло заметила чей-то силуэт. Наверное, миссис Джонсон, секретарь отца. Но нет, та пониже ростом, силуэт, похоже, принадлежал мужчине. Наверное, это Джеймс — готовится к предстоящей встрече.

Лори, улыбаясь, открыла дверь. Но тут же радостная улыбка застыла на ее губах.

Человек сидел к ней вполоборота, развалясь в обтянутом черной кожей кресле, задрав длинные ноги на стол, и изучал какой-то документ. Рядом на столе валялся светло-серый пиджак.

Не поднимая головы, он произнес:

— Ага, хорошо. Там положите. — И властно ткнул загорелым пальцем в сторону стола.

Первым побуждением Лори было повернуться и уйти, но праведный гнев возобладал. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы сдержать охватившую ее ярость, она вошла в комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь.

— Я сказал, положите там. — На этот раз в тоне сказанного прозвучало неприкрытое раздражение.

Лори стояла, глядя на него сверху вниз. Надменное породистое лицо. Тонкие губы, лишь немного более полная нижняя нарушала гармонию, свидетельствуя о чувственности, скрывавшейся под внешней ледяной неприступностью. Черные, как смоль, волосы были зачесаны назад, лишь одна прядь падала на загорелый лоб, придавая его облику обманчивую видимость некой незащищенности. Пушистые черные ресницы вокруг необычно светлых опалово-серых глаз, взгляд которых — пристальный и равнодушный — был устремлен сейчас на Лори.

На какое-то мгновение что-то будто мелькнуло в ледяной глубине этих глаз — и тут же исчезло. Алекс Барези со своей необычайно ленивой грацией поднимался с кресла.

— Лорина, какой приятный сюрприз! — Откровенно ироничная интонация покоробила ее, и она сделала вид, что не заметила протянутой ей руки.

— Как ты посмел! — Лори метнула в его сторону гневный взгляд и услышала, как дрожит ее голос — не столько от закипавшей в ней ярости, сколько от давнего страха перед этим человеком, страха, что столько лет таился в ней и теперь прорывался наружу. — Убирайся!

Лори вскинула голову, тряхнув длинными светлыми волосами, и театральным жестом указала на дверь.

Но он лишь печально покачал головой.

— Знаешь, дорогая, а время не пошло тебе на пользу. По крайней мере, — он дерзко оглядел ее с головы до ног, словно сняв с нее взглядом бирюзовое льняное платье и оставив ее обнаженной, — в том, что касается твоих манер.

— Между прочим, ты находишься в кабинете моего отца и это — его кресло.

— Неужели? — Алекс демонстративно плюхнулся обратно.

От бессильной ярости у Лори на глазах навернулись слезы.

— Убирайся из этого кресла — и из этой комнаты! Ты… ты еще не хозяин «Пэджет Кристал»!

— Нет, — с готовностью отозвался он. Приподняв манжет рубашки, бросил взгляд на изящные золотые часы. — До этого упоительного мгновения осталось всего лишь сорок минут.

Лори с ненавистью смотрела на него.

Раздался осторожный стук в дверь, и прежде чем она успела отреагировать, он ответил:

— Войдите.

Дверь растворилась, на пороге появилась миссис Джонсон, порозовевшая от смущения, прижимая к себе пачку компьютерных распечаток.

— Вот то, что вы просили, мистер Барези. А, здравствуй, Лори, я и не знала, что ты здесь.

У Лори перехватило дыхание. Двадцать лет секретарша верой и правдой служила отцу — и уже переметнулась в стан врага. Взгляды их встретились, и щеки миссис Джонсон из розовых превратились в бордовые. Кладя бумаги на стол, — Алекс что-то пробурчал себе под нос в качестве благодарности, — она обратила на Лори взгляд, полный немой мольбы.

— Ничего, миссис Джонсон. — Лори коснулась ее руки. — Я все понимаю. — «Понимаю слишком хорошо», — с горечью подумала она. Когда требования Алекса Барези не исполнялись, мало нашлось бы людей, способных противостоять его гневу.

Когда дверь за миссис Джонсон затворилась, Лори снова резко обернулась к Алексу, но он, углубившись в бумаги, водил длинным пальцем по колонкам цифр и все более хмурился. Она шагнула поближе, чтобы заглянуть через его плечо в документы, и задохнулась от негодования:

— Что тебе здесь надо?

— Ваши текущие счета, естественно. — Он даже не потрудился оторваться от чтения.

— Дай сюда.

Лори протянула руку и вырвала бумаги. Алекс железными пальцами обхватил ее за запястья и лишь сильнее сжал их, когда она попыталась высвободиться. Он не произнес ни слова, только взглянул на нее исподлобья, но, разглядев выражение его светлых глаз, Лори разжала руки, и бумаги полетели на стол.

Лори с ненавистью смотрела на него и яростно терла запястья, чтобы умерить боль.

— Ты не имеешь права. Это секретные документы.

— В течение… — Он снова взглянул на часы. — …еще примерно тридцати двух минут. Но тогда секретность будет ни к чему, а я бы хотел войти в новое дело подготовленным. В данном конкретном случае, — продолжал он, улыбаясь одними лишь губами, глаза его оставались абсолютно бесстрастными, — мне необходимо было убедиться, что я имел дело с реальными, а не с воображаемыми цифрами, что их не придумали для обмана ни в чем не повинного покупателя.

— Это ты-то ни в чем не повинен! — взорвалась она, вспомнив Джеймса, чья честность не знала границ. — Подползаешь, словно змея, и обираешь людей до нитки!

На ее щеках опять появились пятна от гнева.

— На мой взгляд, тебе меньше всего пристало читать мне лекции о честном поведении в бизнесе.

— Что ты имеешь в виду?

— Согласен, «Барези Интернешнл» может вести жесткую игру, но — в отличие от некоторых других фирм — мы всегда играем в открытую.