Элизабет Хардвик - Ложь во благо

– Да как ты, даже не взглянув, можешь судить о ней?! – взорвался он. – Ты же сам хотел, чтобы Мэрианн играла неизвестная актриса.

– Но я сам выберу, не ты. – Голос Лоренса звучал резко, даже капризно. От серых глаз так и веяло арктическим холодом. – Она знает об этом? – Откровенное презрение звучало в его вопросе. – Ты потому так стараешься? Она считает, что роль уже у нее в кармане?

– Кимберли ничего не знает о нашем разговоре, Лоренс, – успокоил его Декстер. – Да она обиделась бы почище твоего, если бы узнала о моей протекции! Ну хорошо, забудем на время об этом разговоре.

– Хорошо, забудем. На время, – делая ударение на каждом слове, согласился Лоренс.

Декстер и сам ненавидел такие разговоры. Лучше было бы просто познакомить Лоренса с Кимберли. Именно так он собирался поступить. И надеялся, что Юнис, дорогая Юнис, простит его, когда обнаружит, что он сделал.

Юнис…

– Ну что ж, время посмотреть новый фильм Теда Котчефа, – сказал Декстер, заметив сигнал, который подал ему слуга. – Уверен, ты по достоинству оценишь его.

Он, конечно, не был в этом уверен, но кое на что надеялся. Да! Он надеялся.

Выражение лица Лоренса, рельефно высвечиваемого лучами прожектора, не предвещало ничего хорошего. Казалось, что он вот-вот встанет и выйдет из зала. А так много зависело от нескольких следующих минут! Со стороны могло показаться, что Декстер сосредоточенно следит за событиями, разворачивающимися на экране, но на самом деле все его внимание было полностью поглощено сидящим рядом человеком.

Декстер точно уловил момент, когда на экране появилась Кимберли, – по тому, как напрягся Лоренс, как подался вперед в своем кресле, как впился глазами в экран.

Да! Да! Да!

Декстер едва сдерживал волнение. Он был абсолютно уверен, что Лоренс нокаутирован. Теперь все будет зависеть от того, насколько глубоко он заглотнул наживку.

Но в одном Декстер уже нисколько не сомневался: Лоренс не уедет.

2

– Ну вот, а раньше я не верил, что русалки действительно существуют!

Даже веки девушки не дрогнули. Она была уверена, что обладатель бархатного голоса – один из гостей крестного. Их она успела рассмотреть, и ни один, по ее мнению, не заслуживал того, чтобы она открыла глаза. Она прилетела из Англии утром, ужасно устала, едва держалась на ногах. Страшно хотела спать. Но именно это – выспаться – оказалось неосуществимой мечтой в доме, переполненном шумными, разодетыми и не совсем трезвыми людьми.

Наконец она нашла убежище в бассейне, что занимал почти половину цокольного этажа великолепного загородного дома. Удобно устроившись на надувном матрасе, она нежилась в полудреме, чувствуя, как подогретая вода расслабляет ее, снимает дорожную усталость, возвращает силы. Состояние покоя и приятного умиротворения охватило ее, и самое последнее, чего бы теперь ей хотелось, – чтобы кто-нибудь из этой развеселой публики обнаружил ее убежище.

– Я не русалка, у меня нет рыбьего хвоста, – пробормотала она пренебрежительно и для наглядности пошевелила пальцами ног.

Все еще в полудреме она опустила руки в теплую воду. Бикини цвета турецкой лазури выигрышно подчеркивало ее юность, длинные белокурые волосы свободно плавали на поверхности воды.

– Когда русалка не в воде, она без хвоста, – продолжал мурлыкать мужчина.

– Но я в воде! – возразила она с нарастающим раздражением, так и не повернув головы.

Надежда, что назойливый собеседник в конце концов поймет, что вступать в разговор у нее нет ни малейшего желания, и оставит ее в покое, все еще не покидала ее.

– На воде, – поправил мужчина и насмешливо поинтересовался: – Скажите, ваш акцент настоящий или вы просто репетируете роль для вечера?

Она сердито поджала губы. Черт побери! Я так хотела хоть немножко побыть в одиночестве, так нет же! Является какой-то приставучий тип, пытается разговорить меня, да еще издевается над моим английским произношением!

– А это – ваш акцент? – повторила она вопрос, превосходно имитируя его типично американское произношение. – Или вы просто репетируете роль?

– Ну и ну! Ваша взяла!

– А что заставило вас подумать, что я актриса? – Наконец-то девушка проявила к нему интерес.

– Большинство, если не все, гостей Декстера на этом вечере – люди искусства, – объяснил мужчина.

– Включая и вас?

– Включая и меня, – сдержанно, как бы устанавливая барьер, не допускающий дальнейших расспросов, подтвердил он.

Девушка не удивилась резкой перемене тона собеседника. Когда она объявила матери о своем желании стать актрисой, та выплеснула на нее уйму ужасных предупреждений, многие из которых оказались бесполезными, но два совета она взяла на вооружение: никогда не позволять никому использовать себя и, второе, никогда не болтать о себе. Этому девушка должна была научиться, и жизнь научила ее.

Она получила хороший урок от первого же своего режиссера. Тогда она еще не понимала, что его интерес к ней продлится не дольше, чем сценическая жизнь пьесы, – всего три недели. Затем он принялся за постановку новой пьесы… и за новую наивную девочку. Да, она очень страдала. Из-за мужчины, конечно. Ну и из-за провалившейся пьесы.

Теперь она научилась распознавать в милых джентльменах подлинных хищников и даже составила собственную шкалу для определения вязкости их взглядов, направленных на женское тело. Поэтому-то, сразу оценив взгляды сегодняшних гостей как близкие к критической отметке, она и постаралась исчезнуть в бассейне. До сих пор, сталкиваясь с «красавчиками», она чувствовала тупую боль в сердце – памятку, оставленную своим первым поражением.

Боже! Выходит, я все еще сержусь на Майкла за то, что он меня бросил? – удивилась девушка. А думала, что уже избавилась от наваждения. Нет, как оказалось. Что ж, не пора ли взглянуть на загадочного собеседника? Кто знает? Может быть, он как раз то, что нужно женщине?

Черт! Я становлюсь циничной. Станешь тут циничной – после Майкла. И к тому же, женщины всегда гораздо язвительнее в отпуске, чем во время работы. Есть время отточить язычок.

Отпуск. Звучит неплохо, но в действительности означает лишь то, что я снова без работы. Снова! После окончания драматической школы я снялась в проходной роли в фильме, не имевшем успеха, и сыграла в той самой злополучной пьесе, продержавшейся на сцене три недели. Так и выходит, что отдыхала я больше, чем работала.

– Вам не следовало бы спать на воде, – услышала она тот же бархатный голос.

Значит, этот тип не оставил меня в покое.

– Благодарю за совет, – съязвила она, – но я буду делать, что…

Слова застыли у нее на губах, так как она наконец повернула голову, чтобы разглядеть своего собеседника. Нет! Этого не может быть! Это же…