Сандра Стеффен - Неугомонная Джози

– Какой ты, должно быть, сильный. Что ж, и это хорошо. Ведь, будь ты слабаком, тебе бы ни за что не преодолеть такой путь. Вот только не знаю, случай ли привел тебя сюда или сам Господь Бог, но все равно… Моя задача – не дать тебе умереть. – Девушка, конечно, знала, что он не слышит ее, но, разговаривая сама с собой, она успокаивалась. – Вот когда мы снимем мокрую одежду, ты наверняка почувствуешь себя лучше.

Минут пять она возилась с грязными ковбойскими сапогами и еще столько же с джинсами. Поколебавшись, снимать ли нижнее белье, девушка с закрытыми глазами все же запустила пальцы под эластичный пояс и начала стягивать одежду. Справилась она с этим легче, чем предполагала, но неожиданно у нее перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Нечто подобное испытываешь, когда голоден, но… Если это было чувство голода, то достаточно своеобразное. Такого с ней еще не случалось.

Мужчина снова застонал. Уронив одежду на пол, она прошептала самой себе:

– Джози, ты противная девчонка. Кен потерял столько крови, он так страдает от боли, а ты тут витаешь в облаках.

Она накрыла Кена одеялом, просушенным у печки. Он вздохнул, и этот вздох болью отозвался внутри нее.

– Ну, ну, – пробормотала она, – вот так. Теперь ты согреешься. Видишь? Без мокрой одежды гораздо лучше, правда?

Джози взглянула на Кена. Она готова была поклясться на Библии: с ней творилось что-то неладное.

Последующие несколько часов она провела, не смыкая глаз, тихо разговаривая с Кеном: она бормотала ему что-то утешающее, хотя он явно не воспринимал ее слова. Так она успокаивала саму себя. Рана, наконец, перестала кровоточить, и хотя лицо незнакомца было еще бледным, дыхание стало ровным и размеренным.

Каждый час Джози, придерживая его голову рукой, давала ему прохладной горной воды. Он делал несколько глотков и снова погружался в глубокий сон.

Во сне он постоянно что-то бормотал. По большей части она не понимала этих нечленораздельных звуков. Тем не менее, неизменно отвечала, рассказывая ему о своей жизни и о людях, которых он, конечно, не мог знать.

Где-то после полуночи его речь стала более понятной.

Отжав полотенце над тазом, Джози просушила его у печки, затем села на край кровати и склонилась над мужчиной. Облокотившись одной рукой на подушку, она начала легкими движениями обмахивать его лицо теплым полотенцем.

– Теплый ветер, – бормотал он. – Голубое небо. Монтана… Мама, как хорошо быть дома.

– Монтана, – прошептала Джози. – Дом. Спи, Кен, спи. Шшш…

Он прижался щекой к ее руке, вздохнув так, словно в этом прикосновении было для него все. Джози почувствовала, как сердце перевернулось в груди и забилось сильнее. Ноги стали ватными. Она отбросила полотенце, не в силах оторвать взгляда от его лица. Длинные ресницы – почему мужчинам всегда так везет? – густые светло-коричневые брови, крупный прямой нос.

Она пыталась успокоить свое сердце, начинавшее стучать сильнее, когда в его голосе звучали печальные нотки. Возможно, оно бы и успокоилось, если бы не странное чувство – как будто целый рой бабочек порхал у нее в груди.

– Наверное, так бывает, когда влюбляются.

Даже смешно. Она никогда не предполагала, что все так тесно связано: сердце, душа и что-то там внутри, касавшееся, по всей видимости, женской физиологии.

– Что ж, мистер, то есть. Кен, дорогой, вероятно, это судьба. Похоже, тебе придется отблагодарить меня за свое спасение. И возможно, сегодня как раз твой счастливый день, потому что я знаю точно, как ты сможешь это сделать.

Увидев в оконном стекле свое отражение и подмигнув ему, Джози пошла, готовить себе постель. Надев теплый свитер и толстые шерстяные носки и в последний раз взглянув на Кена, она свернулась комочком на деревянной лавке, закуталась в одеяло и закрыла глаза.

Ветер за окном продолжал завывать, но уже не так зловеще. Джози слышала потрескивание дров в печи и ровное дыхание Кена Слейтера. Кен Слейтер… Ей нравилось произносить это имя про себя. Только ужасно хотелось знать, в кого же она влюбилась. В конце концов, мало ли кто может блуждать в метель с простреленным плечом. Кен сказал, что он не джентльмен. Но что заставило его так сказать?

Джози улыбнулась, вспомнив, каким ласковым был его голос, когда он говорил о Монтане, о теплом бризе и о матери. Уж конечно, мужчина, который любит страну голубого неба и свою мать, не может быть совсем плохим. Впрочем, она где-то читала, что на краю смерти человек всегда вспоминает о матери. И все же интуиция подсказывала, что она никогда бы не влюбилась в плохого человека.

Джози вздохнула. Она очень надеялась, что у Кена все же есть положительные качества.

– Где моя одежда, черт возьми?

Джози мгновенно проснулась. Резко вскочив, она заморгала глазами, пытаясь понять, что случилось.

– Я же задал вопрос, черт побери!

Комната была погружена в предрассветный сумрак, огонь в печи почти погас. Джози прошлепала по ледяному полу к печке и подбросила дров, попутно отмечая, что Кену придется еще поработать над лучшей стороной своего характера. Зато плохая сторона была налицо.

Он сидел на кровати, глядя на девушку. Свежая кровь просочилась сквозь повязку. Накинув на себя шерстяное одеяло, Джози, подбоченясь, бросила:

– Вашу одежду я замочила в ведре с водой. Если посидите тихо, можно попробовать остановить кровь. Если нет, то теряйте сознание где-нибудь в другом месте.

Кен дотронулся до раненого плеча и затих. Маленькая женщина, сидевшая в нескольких шагах от него и изучавшая узор на одеяле, легко поставила его на место. Не спуская с нее глаз, он откинулся на подушки и стиснул зубы.

С трудом пытаясь сконцентрироваться на чем-нибудь, кроме своей боли, он стал рассматривать женщину. Или она девушка? Трудно сказать из-за одеяла у нее на плечах. Ее светлые волосы были спутаны после сна, серые глаза казались слишком большими для узкого овального лица. Когда он был молодым, то всегда интересовался, как бы девушка выглядела раздетой; теперь же представил, как бы она выглядела одетой. Смутное воспоминание мелькнуло в сознании. Он взглянул на тыльную сторону своей руки, бросил быстрый взгляд на ее грудь…

– Ты живешь здесь?

Она покачала головой, и золотистые волосы наполовину закрыли лицо.

– Я живу у подножия горы, в маленьком городке Хоук-Холлоу. А сюда перебралась, чтобы пожить одной. Думаю, вам повезло, что мои отец и братья – туповатые ребята.

Кен не смог проследить за ее логикой. Какое отношение ее родные имеют к его персоне? Впрочем, она права: ему явно улыбнулась удача, что он набрел на эту хижину. Он был прямо-таки счастливчиком, ведь он сейчас в тепле и рядом есть кто-то, кто о нем заботится. Однако он был слишком горд, чтобы признать это.