Энн Уил - Младшая сестра

Девушка опустила в стакан несколько кубиков льда и залила их апельсиновым соком. Когда она вернулась на свое место, он продолжал наблюдать за ней. Волосы светло-пепельного цвета с белыми прядями, которые, как определил опытный глаз Николаса, имели естественное происхождение, а не были дорогостоящим результатом посещения парикмахера. На лице не оказалось ни грамма косметики. Девушка выглядела очень открытой — это он всегда любил в женщинах. Жаль только, что она слишком молода и, может, летит не туда, куда он.

Окинув взглядом зал, девушка встретилась с ним глазами и поняла, что он наблюдает за ней.

Секунду или две она пребывала в замешательстве, после чего слегка покраснела и отвернулась к двери. Ее робость удивила и заинтриговала его. Даже в девятнадцать не многие особы женского пола краснеют под взглядами незнакомцев. Обычно посылаемые им сигналы, даже если это происходило неумышленно, возвращались ему с молчаливым позволением сделать следующий шаг.

Кресси поставила стакан на столик возле своего кресла и, наклонившись, притворилась, что ищет что-то в кармашке рюкзака.

Она вовсе не рассчитывала на внимание заинтересовавшего ее незнакомца. Другими словами, причин для волнений у нее не было, хотя Кресси смутило то, что его лицо совсем не разочаровало ее, а, наоборот, показалось чрезвычайно привлекательным. Более того, именно такие черты она частенько представляла себе, но никогда не могла мысленно соединить их.

Как инспектор полиции, составляющий фоторобот, она подбирала черты лица для своего идеала. Решительный рот и подбородок. Обворожительная улыбка. Глаза одновременно умные и добрые…

А может, это всего лишь оптический обман из-за тускловатого света настольных ламп? И, если она взглянет еще раз, видение исчезнет?

Разумеется, выражение, которое она успела разглядеть, отнюдь не было ни добрым, ни обворожительным. От незнакомца веяло опасностью, он походил на изумительно красивого, но хищного зверя.

Даже потрясающий вид сзади не подготовил ее к столь примечательному лицу: загорелая кожа туго обтягивала скулы, которые, казалось, принадлежали скорее вождю какого-нибудь горного азиатского племени, чем европейцу. Кресси полагала, что в Европе настоящие мужчины давно вымерли. Ей хотелось еще раз взглянуть на него, но она не осмеливалась, опасаясь выдать свое любопытство. Оставалось надеяться, что им не придется сидеть рядом.

Спустя полчаса, поняв, что они и впрямь расселись порознь, Кресси почему-то почувствовала разочарование. Их кресла были в одном и том же ряду, но она сидела у одного окошка, а он — у другого, за пожилой парой. Место рядом с Кресси пустовало.

Посадка еще продолжалась, а стюардессы уже начали разносить апельсиновый сок и шампанское. Кресси решила ограничиться соком. Когда самолет поднялся в воздух, место рядом с ней так и осталось пустым.

Как только самолет набрал высоту и погасла табличка «Не курить», темноволосый мужчина поднялся, вежливо извинившись перед соседями. Кресси предположила, что он идет в туалет. Но он посмотрел на нее и произнес:

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Мне не хотелось бы вдыхать дым впереди сидящих курильщиков.

Проследив взглядом в том направлении, куда он кивнул, Кресси увидела виток дыма над креслом.

— Конечно, — вежливо разрешила она, но без дружелюбной улыбки, которую подарила бы любому другому, обратившемуся к ней с аналогичной просьбой.

Когда он устроился в соседнем кресле, ее вновь охватило волнение. Вытащив из кармашка кресла журнал, Кресси постаралась изобразить глубокую заинтересованность.

Даже в бизнес-классе Николасу не хватало места для ног, но он привык испытывать и намного более серьезные неудобства. Холодноватость девушки удивила его. Он подозревал, что причиной тому ее робость. Робкие девушки сейчас редкость, Николасу казалось, что они остались где-то в прошлом, во временах его матери.

Одна стюардесса раздавала меню, другая принимала заказы на аперитив. Ожидая, что соседка попросит еще стакан сока, он был несколько удивлен, когда она заказала «кампари» с содовой, причем довольно решительно. Ему понравился звук ее голоса, а также форма и размер рук. Он не любил женщин, чьи кости казались хрупкими, как у пташек, также он не любил, когда охваченные любовным пылом женщины вонзали в его спину длинные ногти. Ногти девушки были короткими, но с аккуратным маникюром. На безымянном пальце левой руки он разглядел золотое кольцо-печатку. Она могла приобрести его в антикварном магазине, привлеченная гербом. Или оно символизировало серьезность намерений ее молодого человека. А может, просто было фамильной драгоценностью.

Когда сидящий рядом с ней мужчина заказывал джин с тоником, Кресси убедилась, что симпатичная стюардесса-испанка в обтягивающей ее стройную фигуру синей юбке и белой блузке с воротничком в красно-синюю полоску проявляет к пассажиру повышенное внимание.

Ну что ж, это вполне естественно, подумала Кресси, исподтишка взглянув на мощное бедро, расположившееся параллельно ее собственному, и принялась изучать меню.

Кресси не была строгим вегетарианцем, как многие ее друзья, но по возможности избегала мяса. Телячий шницель она точно брать не будет. Оставался кебаб из мясного ассорти с рисом, арахисом и парижской морковью. Можно съесть рис с овощами, оставить мясо и попросить отмеченные отдельной строчкой в меню фрукты и сыр.

Принесенные напитки, как обычно, сопровождались пакетиками орехов. Сидящий рядом с ней мужчина любезно предложил:

— Помочь вам открыть пакетик?

Хотя всем известно, как трудно они открываются, Кресси поразилась его галантному предложению. Девушек с такой внешностью, как у нее, обычно не балуют. Правда, в наши дни прекрасный пол вообще отвык от рыцарского обхождения. Один знакомый Кресси уверял, что во всем виноваты феминистки, сурово каравшие мужчин за каждый галантный жест. Посему он решил учтивость приберечь для пожилых леди, а остальные, если им так хочется, пусть сами открывают для себя двери, меняют шины на своих автомобилях и платят за себя в ресторане.

— О… если вам не трудно… Спасибо, — ответила Кресси, протягивая ему орехи.

Лишь на долю секунды коснувшись его пальцев, она почувствовала какое-то странное покалывание во всей руке. У нее уже было несколько, правда платонических, романов, но она не могла припомнить, чтобы чье-либо прикосновение действовало на нее так сильно.

Открыв пакетик и положив на ее столик, он поинтересовался:

— Вы едете на каникулы?