Елена Миронова - Фотография с обложки

Поставьте в агентство на место Ольги любую девушку, и через месяц она ляжет в клинику неврозов с громадным комплексом неполноценности. А как иначе будешь себя чувствовать в этом рассаднике розовых бутончиков, которые расцветают и не успевают облетать, а на их место приходят еще более свежие, еще более нежные? Ольга носила с собой противоядие. Вернее, носила его не с собой, а на себе. Достаточно было посмотреть на ее лицо, чтобы раз и навсегда усвоить, что эта девушка не может завидовать другим. И не потому, что завидовать нечему, а, наоборот, если завидовать, от зависти можно сгореть. Превратиться в горстку пепла на рабочем месте. Исчезнуть, словно потомки древних шумеров, тихо и бесславно. Потому что одной завистью в Ольгином случае не обойдешься. Ей вдобавок требовалась рука хирурга — пластика. Именно он мог бы поднять ее рангом выше и перенести в стан завидующих. Но денег у Ольги не было. Поэтому она работала в агентстве уже два года — неслыханно долгий срок для ассистентов Мастера, который с удовольствием увольнял служащих — мелких сошек — за малейшую провинность. А Светлова почему-то прижилась здесь, хотя в первое время рыдала по ночам, вспоминая несправедливые крики босса, сетуя на свою некрасивую и слишком обыкновенную жизнь.

Два долгих года наблюдала за красивыми мордашками, тощенькими тельцами, шикарными нарядами. За два года мимо нее пронеслась добрая сотня скандалов, свадеб, счастливых встреч и расставаний, перспективных контрактов, погубленных карьер, сорванных съемок. Все это происходило в чужих жизнях, не имеющих к ней ни малейшего отношения. О, сколько бы она отдала за одну возможность прикоснуться к этой чужой жизни, войти в нее хотя бы на мгновение, чтобы испытать неведомые прежде чувства! Чтобы ощутить что-то такое, чего никогда прежде не ощущала. Увидеть во взглядах, обращенных на нее, не равнодушие, а интерес, жгучий, ничем не прикрытый, с ярко выраженной сексуальной подоплекой. Хоть на денек стать королевой — или одной из моделей, которые деловито морщат носики, глядя на часики, пьют зеленый новомодный белый чай без сахара, обсуждают показы, любовников, кастинги, контракты и новую тушь.

Но это невозможно. Пока еще никто не изобрел аппарат, позволяющий таким, как она, почувствовать себя звездами Вселенной. А вот шапку-невидимку, увы, изобрели до нее. Или с ее появлением? Ольга всегда чувствовала, что находится под этой шапкой, как под колпаком. По крайней мере, окружающие по отношению к ней вели себя именно так…

Она достала зеркальце, со вздохом осмотрела себя. Да уж, не красавица. И это мягко сказано. На бледном, словно пресный блин, лице красуется жуткий нос крючком, как у Бабы-яги. Длинный рот, напоминающий нитку; тянется до бесконечности. «Рот до ушей, хоть завязочки пришей». Этой детской злой дразнилкой Ольгу замучили еще в школе. Треугольный подбородок выдается вперед, как грудь капитана, которому только что присвоили звание майора. Вот только глаза не подкачали. Глаза — это все, что у нее есть. Единственная ценность. Глаза, да и, пожалуй, волосы. Глаза — черные с синеватым отливом, словно спелые сливы, — жили своей собственной жизнью. Ольга всякий раз недоумевала, глядя в зеркало, каким образом на ее бесцветном лице оказались глаза, достойные черкесских княгинь, воспетых Пушкиным. Она до сих пор не научилась считать их собственными. Ей все время казалось, что глаза случайно попали на этот пресный блин и скоро произойдет замена. Когда-нибудь она проснется, подойдет к зеркалу и увидит вместо этих роковых глаз, призванных сводить с ума, две бесцветные точки… Невыразительные точки под белесыми ресницами. Ольга невесело усмехнулась. Да уж, тогда будет полный порядок. Ничего выдающегося. Все на своем месте. Она украдкой полюбовалась на свои глаза, жгучие, словно кайенский перец, и с грустью подумала, что до сих пор не привыкла к ним, не научилась с ними управляться, пользоваться ими, если можно так сказать о собственных глазах. А ведь раньше существовала целая наука «стреляния» глазками. Ольга обожала смотреть старый фильм «Унесенные ветром», где Вивьен Ли проделывает такие чудные манипуляции, арканя всех мужчин направо и налево, всего лишь вовремя взмахивая ресницами и лукаво поглядывая на своих жертв.

Она честно пыталась повторить за Вивьен — Скарлетт ее действия, но добилась лишь того, что глаза стали косить.

— Кофе, — крикнул шеф в приоткрытую дверь, и Ольга машинально подскочила. Она всегда пугалась его зычного голоса, будто слышала его впервые. Боссу это явно нравилось. Он обожал пугать свою ассистентку, тихо подкрадывался к двери собственного кабинета и выглядывал из нее. Или набирал в легкие побольше воздуха и орал изо всех сил о свежесваренном кофе.

Она отложила зеркальце, направилась на кухню и нос к носу столкнулась с Галиной Ковальчук. Ольга замерла, как замирают в немом восторге перед скульптурами Родена и Микеланджело, великолепными картинами Ватто и Ренуара. Золотистые волосы Галины были собраны в красивый жгут, аккуратно уложены на затылке. Сама девушка брезгливо взирала на Светлову прозрачными голубыми глазищами, сияющими на фарфоровой коже. Черное длинное платье в обтяжку сидело на Ковальчук безупречно. Хотя на ней все сидело безупречно. А чего тут удивительного, с такой-то фигурой можно и в рубище одеться, никто не заметит…

— Вы уже вернулись из Франции? — вырвалось у Ольги.

Почему-то она не могла называть ведущую модель агентства на «ты», хотя они были примерно одного возраста. А возможно, Галина была даже немного младше Ольги. И все же Ольга помыслить не могла обратиться к этой богине на «ты».

Галина, аккуратно откусывая от яблока крепкими, ровными белыми зубами, с укоризной посмотрела на Ольгу.

— Нет, дорогуша, я еще там, во Франции, а здесь ты видишь мою голограмму, — пропела она приятным голосом и удалилась.

Ольга смотрела ей вслед, прижимала к себе баночку с кофе. Этот кофе принадлежал шефу, ему привозили напиток из Бразилии по специальному заказу. Поэтому банка стояла в столе у Ольги, шеф не доверял своему многочисленному персоналу. Ольга кофе не пила из-за слабого сердца, о чем коллектив был осведомлен. Такие коллективы всегда осведомлены обо всем, что творится в домах, организмах и головах коллег.

— Не бери в голову, — махнула рукой Линда, украдкой дожевывая пирожок с мясом, который Ольга приберегла для своего обеда. — Эта стерва не в духе. Наверное, Федя не успел удовлетворить ее. И как бедолага с ней справляется?

Ольга поморщилась. Пошлые намеки Линды, обожающей подъедать чужие обеды, ей изрядно надоели. Все знали о соперничестве Галины и Линды. Если бы последняя не была рабыней своего желудка, она стала бы ведущей моделью и получила бы перспективный контракт с французским агентством. Но, увы, Линда обожала поесть. У модели во рту всегда что-то было. Печенье, конфетка, глазированный сырок или вот, как сегодня, пирожок. Разумеется, это сказывалось на фигуре Линды. Конечно, она еще была стройна, как кипарис, и пользовалась большим спросом у заказчиков. Ее любили приглашать для съемок рекламы. Линда и сама Любила такие съемки. Особенно ее прельщали рекламные ролики, в которых она представляла продукты питания. Йогурты, печенье в шоколаде, пельмени и многое другое — все это оседало после съемок в желудке Линды.