Кейт Хьюит - Розы для Молли
Джейкоб еще раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Мысли отступили, но воспоминания остались где-то в глубине сердца. Он включил фонарь и пошел вперед.
Теперь Джейкоб хорошо знал парк, поэтому часто бродил по нему ночами. Парк, хоть и заросший, успокаивал его. Он шел решительно, словно стремился к цели, хотя на самом деле никакой цели у него не было.
«Отремонтировать дом, чтобы продать его? Ты опять убегаешь».
Слова брата, Джека, звучали как приговор. Джек все еще был сердит на него за то, что он тогда уехал. Джейкоб понимал это. Он помирился со всеми, кроме Джека. Джейкоб нашел в себе мужество признать, какую боль всем причинил. Он не представлял, как долго будет мучить его эта боль. Как чувство вины и раскаяние, загнанные глубоко внутрь, будут пожирать его, так что он не сможет чувствовать ничего другого. Он бросил братьев и сестру. Джейкоб давно признал этот факт и даже необходимость такого поступка, однако выражение обиды и растерянности на их лицах будило в нем отвращение к себе.
Джейкоб остановился: что-то странное попало в поле его зрения. Он насторожился, повернул голову.
Свет.
Свет, танцующий между темными силуэтами деревьев. Неужели мальчишки опять забрались сюда и что-то затеяли? Костры частенько выходят из-под контроля.
У Джейкоба наконец появилась цель. Он двинулся на свет и резко остановился, оказавшись в маленьком садике, где раньше никогда не был. Посреди садика стоял, словно перенесенный из сказки, маленький каменный коттедж с башенкой. И огонь горел внутри его, озаряя окна колеблющимся светом.
Этот коттедж, о котором ему ничего не известно, находится на его земле. Как и тот, кто туда проник.
Джейкоб подошел к двери и распахнул ее.
Он услышал вскрик, а потом разглядел в полумраке чью-то тень. Женщина стояла, наклонившись, у камина и разводила огонь.
Она выпрямилась, держа в руках полено.
Его взгляд скользнул по ней. Джейкоб ожидал увидеть нечто совсем другое. Рыжие волосы падали ей на спину, кожа была белой, как молоко. А модная дорогая одежда совсем не подходила для этого места.
Кто она? Что тут делает?
Тут ее глаза, и без того расширенные от испуга, расширились еще больше, а полено выпало из рук.
— Джейкоб?!
Молли не узнала Джейкоба, когда он ворвался к ней, как безумец из фильма ужасов. Она вскрикнула, но крик оборвался и испуг прошел, когда она поняла, в чем дело. Джейкоб Вольф, хозяин Вольф-Мэнор, вернулся домой. Конечно, он стал старше, однако Молли, несмотря на испуг, заметила, какое мускулистое тело обтягивают потертые джинсы и поношенная майка. Темные волосы Джейкоба были слишком длинными, глаза, тоже темные, непроницаемо холодными. Луч его фонаря был направлен прямо на нее.
Это невозможно! Он исчез однажды вечером, растворился в воздухе, бросив шестерых отчаявшихся братьев и сестру. И пропадал почти двадцать лет.
И вот он здесь. Здесь! Молли охватило множество противоречивых ощущений: удивление, облегчение, даже какой-то непонятный восторг. И вдруг злость пронзила ее, словно кинжалом. Она не забыла, как отъезд Джейкоба сказался на его младших братьях и сестре, она видела их горе, их борьбу. И часто спрашивала себя, не ускорил ли упадок господского дома и парка постепенную деградацию ее собственного отца, приведшую к его кончине. Она часто представляла себе заманчивые «если бы»: если бы Джейкоб остался, если бы дом был по-прежнему обитаем и любим, и парк тоже?
Увы, слишком поздно. Отца больше нет, имение пришло в упадок. И Молли не была уверена, действительно ли она рада возвращению Джейкоба.
— Вы меня знаете? — поинтересовался он холодно, без всяких эмоций.
Молли рассмеялась:
— Да, знаю. И вы меня знаете, хотя, очевидно, не помните. Меня всегда легко забывают.
Она наблюдала, как дети Вольфов играли, как уезжали в Лондон, в фешенебельный городской дом, и в глубине своей детской души отчаянно завидовала им. А потом их жизни были сломаны несчастьями и отчаянием. Но они поддерживали друг друга… пока Джейкоб не уехал.
Глаза Джейкоба сузились, взгляд заскользил по неубранному помещению. Чемоданы Молли так и стояли в прихожей. Она собиралась забрать дорогие сердцу вещи. Трубка и табакерка отца лежали на каминной полке, его куртка висела у двери. Даже почта — куча рекламных листовок, счетов и писем, на которые никто не ответил, осталась на столе.
— Вы — дочка садовника.
Она возмутилась:
— Его звали Генри Паркер.
Джейкоб повернулся к ней. Его глаза остались бесстрастными, когда он произнес:
— Звали?
— Он скончался семь месяцев назад, — холодно ответила Молли.
— Мне очень жаль. — Джейкоб посмотрел на чемоданы. — Вы только что вернулись?
— Я была в Италии.
Молли понимала, как это должно выглядеть: отец умирает, и она тут же уезжает в Италию. Но не захотела давать объяснения. Джейкоб Вольф их не заслужил. Пусть думает, что хочет.
— Понятно… И вы вернулись в коттедж, потому что… — Это был не столько вопрос, сколько обвинение.
— Потому что тут мой дом, — заявила Молли. — Коттедж был моим домом с тех пор, как я родилась. Вы бросили Вольф-Мэнор, но это не значит, что другие должны поступить так же.
Джейкоб напрягся, и Молли почувствовала его сдержанный гнев, но он тут же расслабился и переспросил с угрожающим спокойствием:
— Вольф-Мэнор — ваш дом?
Ярость охватила ее.
— Да, и всегда был им! — выкрикнула она. — Даже если вы никогда так не считали. Но не тревожьтесь, — продолжала Молли, не дожидаясь ответа, — я не задержусь. Заберу свои вещи и тут же уеду.
Джейкоб скрестил руки на груди.
— Очень хорошо. — Он оглядел маленькое помещение. — Это не должно занять много времени.
Молли открыла рот от возмущения:
— Вы хотите, чтобы я уехала сегодня же?
— Я не настолько бессердечен. Вы можете остаться на ночь.
— А потом?
— Это частная собственность, мисс Паркер.
Молли посмотрела в его холодные, лишенные всякого выражения глаза, и обида, которую она таила на Джейкоба Вольфа, всплыла в ее сердце и сорвалась с губ.
— О да, конечно! — Воскликнула она, чуть заикаясь от злости. — Вам мало места в большом доме. Вам нужен и этот маленький коттедж.
Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Это частная собственность, — повторил Джейкоб.
— Это мой дом, — бросила Молли. Ее голос дрогнул, но только чуть-чуть. — И дом моего отца. Он умер там, наверху. — Она оборвала себя, потому что не хотела делиться этими воспоминаниями с Джейкобом. Не хотела, чтобы он жалел ее.
Это был единственный дом в ее жизни, если не считать четырех лет, проведенных за изучением садоводческого дела. Молли было больно и обидно, что Джейкоб Вольф готов вышвырнуть ее отсюда, даже не извинившись, особенно если учесть, что ее отец всю жизнь работал на его семью.
